Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен)

Галич Александр Аркадьевич

ПРОЩАНИЕ С ГИТАРОЙ

(Подражание Аполлону Григорьеву)

«…Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,

Ах, как скучно мне с тобой, моя душечка»

Осенняя простудная, Печальная пора, Гитара семиструнная, Ни пуха, ни пера! Ты с виду – тонкорунная, На слух – ворожея, Подруга семиструнная, Прелестница моя! Ах, как ты пела смолоду, Вся музыка и стать, Что трудно было голову С тобой не потерять!Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка, Ах, как плыла голова, моя душечка!Когда ж ты стала каяться В преклонные лета, И стать не та, красавица, И музыка не та! Все в говорок про странствия, Про ночи у костра, Была б, мол, только санкция, Романтики сестра. Романтика, романтика Небесных колеров! Нехитрая грамматика Небитых школяров.Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка, Ах, как скушно мне с тобой, моя душечка!И вот, как дождь по луночке, Который год подряд, Все на одной на струночке, А шесть других молчат. И лишь за тем без просыпа Разыгрываешь страсть, Что, может, та, курносая, «Послушает и даст»… Так и живешь, бездумная, В приятности примет, Гитара однострунная – Полезный инструмент!Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка, Ах, не совестно ль тебе, моя душечка!Плевать, что стала курвою, Что стать под стать блядям, Зато номенклатурная, Зато нужна людям! А что души касается, Про то забыть пора. Ну что ж, прощай красавица! Ни пуха, ни пера!Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка, Что ж, ни пуха, ни пера, моя душечка!

ЧЕРНОВИК

ЭПИТАФИИ

Худо было мне, люди, худо… Но едва лишь начну про это, Люди спрашивают – откуда,Где подслушано, кем напето?Дуралеи спешат смеяться, Чистоплюи воротят морду… Как легко мне было сломаться,И сорваться, и спиться к черту!Не моя это, вроде, боль, Так чего ж я кидаюсь в бой? А вела меня в бой судьба,Как солдата ведет труба!Сколько раз на меня стучали, И дивились, что я на воле, Ну, а если б я гнил в Сучане,Вам бы легче дышалось, что ли?И яснее б вам, что ли, было, Где – по совести, а где – кроме? И зачем я, как сторож в било,Сам в себя колочусь до крови?!И какая, к чертям судьба? И какая, к чертям, труба? Мне б частушкой по струнам, в лет,Да гитара, как видно, врет!А хотелось-то мне в дорогу, Налегке при попутном ветре, Я бы пил молоко, ей-Богу,Я б в лесу ночевал, поверьте!И шагал бы как вольный цыган, Никого бы нигде не трогал, Я б во Пскове по-птичьи цыкал,И округло на Волге окал,И частушкой по струнам в лет, Да гитара, как видно, врет, Лишь мучительна и странна,Все одна дребезжит струна!Понимаю, что просьба тщетна, Поминают – поименитей! Ну, не тризною, так хоть чем-то,Хоть всухую, да помяните!Хоть за то, что я верил в чудо, И за песни, что пел без склада, А про то, что мне было худо,Никогда вспоминать не надо!И мучительна и странна,Все одна дребезжит струна,И приладиться к ней, ничьей, Пусть побробует, кто ловчей!А я не мог!

РАЗГОВОР С МУЗОЙ

Наплевать, если сгину в какой-то Инте, Все равно мне бессмертные счастьем потрафили На такой широте и такой долготе, Что ее не найти ни в какой географии…В этом доме у маяка!..В этом доме не стучат ставни, Не таращатся в углах вещи, Там не бредят о пустой славе, Там все истинно, и все вечно!В этом доме у маяка!..Если имя мое в разговоре пустом Будут втаптывать в грязь с безразличным усердием, Возвратись в этот дом, возвратись в этот дом, Где тебя и меня наградили бессмертием…В этом доме у маяка!..В этом доме не бренчать моде, В этом доме не греметь джазам, Но приходит в этот дом море, Не волной, а все, как есть, разом!В этом доме у маяка…Если время запиской тебе скажет о том, Что, мол, знаете, друг-то ваш был, мол, и «вышедши»! Возвратись в этот дом, возвратись в этот дом. Я там жду тебя, слышишь?! Я жду тебя, слышишь ты?!В этом доме у маяка!В этом доме все часы полдни, И дурные не черны вести, Где б мы ни были с тобой, помни!В этом доме мы всегда вместе!В этом доме у маякаЕсли с радостью тихой партком и местком Сообщат, наконец, о моем погребении, Возвратись в этот дом, возвратись в этот дом! Где спасенье мое и мое воскресение!В этом доме у маяка, В этом доме все часы – полдни, И дурные не черны вести, Где б мы ни были с тобой, помни!В этом доме мы всегда вместе!В этом доме у маяка!..

ПЕСНЯ

Телефон, нишкни, замолкни! Говорить – охоты нет. Мы готовимся к зимовке, Нам прожить на той зимовкеПредстоит немало лет.Может, десять, может, девять. Кто подскажет наперед?! Что-то, вроде, надо делать, А вот то и надо делать,Что готовиться в поход.Будем в списке ставить птички, Проверять по многу раз; Не забыть бы соль и спички, Не забыть бы соль и спички,Взять бы сахар про запас.Мы и карту нарисуем! Скоро в путь! Ничего, перезимуем. Как-нибудь перезимуемКак-нибудь.Погромыхивает еле Отгулявшая гроза… Мы заткнем в палатке щели, Чтобы люди в эти щелиНе таращили глаза.Никакого нету толка Разбираться – чья вина?! На зимовке очень долго, На зимовке страшно долгоДлятся ночь и тишина.Мы потуже стянем пояс – Порастай беда быльем! Наша льдина не на полюс, Мы подальше, чем на полюс, –В одиночество плывем!Мы плывем и в ус не дуем, В путь так в путь! Ничего, перезимуем. Как-нибудь! ПерезимуемКак-нибудь!Годы, месяцы, недели Держим путь на свой причал, Но, признаться, в самом деле Я добравшихся до целиПочему-то не встречал.Зажелтит заката охра, Небо в саже и в золе Сквозь зашторенные окна… Строго смотрят окна в окна,Все зимовки на земле.И не надо переклички, Понимаем все и так… Будем в списке ставить птички… Не забыть бы соль и спички,Сахар мыло и табак.Мы, ей-Богу, не горюем. Время – в путь. Ничего, перезимуем. Как-нибудь перезимуем,Как-нибудь.

МЫ НЕ ХУЖЕ ГОРАЦИЯ

Вы такие нестерпимо ражие, И такие, в сущности, примерные, Все томят вас бури вернисажные,Все шатают паводки премьерные.Ходите, тишайшие, в неистовых, Феями цензурными заняньканы! Ну, а если – не премьер, ни выставок,Десять метров комната в Останкино!Где улыбкой стражники – наставники Не сияют благостно и святочно, Но стоит картина на подрамнике, Вот и все! А этого достаточно! Там стоит картина на подрамнике –Этого достаточно!Осудив и совесть и бесстрашие, (Вроде не заложишь и не купишь их), Ах, как вы присутствуете, ражие,По карманам рассовавши кукиши!Что ж, зовите небылицы былями, Окликайте стражников по имени! Бродят между ражими ДобрынямиТунеядцы Несторы и Пимены.Их имен с эстрад не рассиропили, В супер их не тискают облаточный, «Эрика» берет четыре копии, Вот и все! А этого достаточно! Пусть пока всего четыре копии –Этого достаточно!Время сеет ветры, мечет молнии, Создает советы и комиссии, Что ни день – фанфарное безмолвиеСлавит многодумное безмыслие.Бродит Кривда с полосы на полосу, Делится с соседской Кривдой опытом, Но гремит напетое вполголоса,Но гудит прочитанное шепотом.Ни партера нет, ни лож, ни яруса, Клака не безумствует припадочно, Есть магнитофон системы «Яуза», Вот и все!А этого достаточно!Есть, стоит картина на подрамнике! Есть, отстукано четыре копии! Есть магнитофон системы «Яуза»!И этого достаточно!

«Прилетает по ночам ворон»

Прилетает по ночам ворон, Он бессоницы моей кормчий, Если даже я ору ором,Не становится мой ор громче.Он едва на пять шагов слышен, Но и это, говорят, слишком. Но и это, словно дар свыше, –Быть на целых пять шагов слышным!

ЖУТКОЕ СТОЛЕТИЕ

КРАСНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК

Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать, Вот стою я перед вами, словно голенький, Да я с племянницей гулял с тетипашиной, [16] И в «Пекин» ее водил, и в Сокольники.Поясок ей покупал поролоновый, [17] И в палату с ней ходил Грановитую, А жена моя, товарищ Парамонова,В это время находилась за границею.А вернулась, ей привет – анонимочка, На фотоснимочке стою – я и Ниночка. [18] Просыпаюсь утром – нет моей кисочки,Ни вещичек ее нет, ни записочки,Нет как нет,Ну: прямо, нет как нет!Я к ней, в ВЦСПС, в ноги падаю, Говорю, что все во мне переломано, Не серчай, что я гулял с этой падлою,Ты прости меня, товарищ Парамонова!А она как закричит, вся стала черная – Я на слезы на твои – ноль внимания, Ты мне лазаря не пой, я ученая,Ты людям все расскажи на собрании!И кричит она, дрожит, голос слабенький, А холуи уж тут как тут, каплют капельки, И Тамарка Шестопал, и Ванька Дерганов,И еще тот референт, что из «органов».Тут как тут,Ну, прямо, тут как тут!В общем, ладно, прихожу на собрание, А дело было, как сейчас помню, первого. Я, конечно, бюллетень взял заранееИ бумажку из диспансера нервного.А Парамонова сидит, вся в новом шарфике, А как увидела меня, вся стала красная, У них первый был вопрос – свободу Африке! –А потом уж про меня – в части «разное».Ну как про Гану – все в буфет за сардельками, Я и сам бы взял кило, да плохо с деньгами. А как вызвали меня, я свял от робости,А из зала мне кричат – давай подробности! –Все, как есть,Ну, прямо, все, как есть!Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать, Вот стою я перед вами, словно голенький, Да, я с племянницей гулял, с тетипашиной,И в «Пекин» ее водил и в Сокольники,И в моральном, говорю, моем облике Есть растленное влияние Запада, Но живем ведь, говорю, не на облаке,Это ж только, говорю, соль без запаха!И на жалость я их брал, и испытывал, И бумажку, что от психа, вычитывал, [19] Ну, поздравили меня с воскресением,Залепили строгача с занесением!Ой, ой, ой,Ну, прямо, ой, ой, ой…Взял я тут цветов букет покрасивее, Стал к подъезду номер семь, для начальников, А Парамонова: как вышла, вся стала синяя,Села в «Волгу» без меня, и отчалила!И тогда прямым путем в раздевалку я, И тете Паше говорю, мол, буду вечером, А она мне говорит – с аморалкоюНам, товарищ дорогой, делать нечего.И племянница ее, Нина Саввовна, Она думает как раз то же самое, Она всю свою морковь нынче продала,И домой, по месту жительства, отбыла.Вот те на,Ну, прямо, вот те на!Я иду тогда в райком, шлю записочку, Мол, прошу принять, по личному делу я, А у Грошевой как раз моя кисочка,Как увидела меня, вся стала белая!И сидим мы у стола с нею рядышком, И с улыбкой говорит товарищ Грошева – Схлопотал он строгача, ну и ладушки,Помиритесь вы теперь, по-хорошему.И пошли мы с ней вдвоем, как по облаку, И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку, Она выпила «дюрсо», а я «перцовую»За советскую семью образцовую!

16

Вариант: Да я с Нинуленькой гулял, с тетипашиной…

17

Вариант: Поясок ей подарил поролоновый…

18

Вариант: Фотоснимок, а на нем – я да Ниночка!

19

Вариант: И бумажку, что я псих, им зачитывал…

Вот и все!

ВЕСЕЛЫЙ РАЗГОВОР

А ей мама, ну, во всем потакала, Красной Шапочкой звала, пташкой вольной, Ей какава по утрам два стакана,А сама чайку попьет – и довольна.А как маму схоронили в июле, В доме денег – ни гроша, ни бумаги, Но нашлись на свете добрые люди:Обучили на кассиршу в продмаге.И сидит она в этой кассе,Как на месте публичной казни,А касса щелкает, касса щелкает, Скушал Шапочку Серый Волк! И трясет она черной челкою,А касса: щелк, щелк, щелк,Ах, веселый разговор!Начал Званцев ей, завмаг, делать пассы: «Интересно бы узнать, что за птица?» А она ему в ответ из-за кассы, – Дожидаюсь, мол, прекрасного принца.Всех отшила, одного не отшила, Называла его милым Алешей, Был он техником по счетным машинам,Хоть и лысый, и еврей, но хороший,А тут как раз война, а он в запасе,Прокричала ночь и снова к кассе.А касса щелкает, касса щелкает, А под Щелковым – в щепки полк! И трясет она пегой челкою,А касса: щелк, щелк, щелк,Ах, веселый разговор…Как случилось – ей вчера ж было двадцать, А уж доченьке девятый годочек, И опять к ней подъезжать начал Званцев, А она про то и слушать не хочет.Ну, и стукнул он, со зла, не иначе, Сам не рад, да не пойдешь на попятный, Обнаружили ее в недостаче,Привлекли ее по сто тридцать пятой.На этап пошла по указу, А там амнистия, и снова в кассу. А касса щелкает, касса щелкает, Засекается ваш крючок! И трясет она рыжей челкою,А касса: щелк, щелк, щелк,Ах, веселый разговор!Уж любила она дочку, растила, Оглянуться не успела – той двадцать! Ой, зачем она в продмаг зачастила, Ой, зачем ей улыбается Званцев?!А как свадебку сыграли в июле, Было шумно на Песчанной, на нашей, Говорят в парадных добрые люди,Что зовет ее, мол, Званцев «мамашей».И сидит она в своей кассе,А у ней внучок – в первом классе.А касса щелкает, касса щелкает,Не копеечкам – жизни счет!И трясет она белой челкою, А касса: щелк, щелк, щелк,Ах, веселый разговор…

ГОРОДСКОЙ РОМАНС

Она вещи собрала, сказала тоненько: «А что ты Тоньку полюбил, так Бог с ней, с Тонькою! Тебя ж не Тонька завлекла губами мокрыми, А что у папы у ее топтун под окнами, А что у папы у ее дача в Павшине, А что у папы холуи с секретаршами, А что у папы у ее пайки цековские, И по праздникам кино с Целиковскою! А что Тонька-то твоя сильно страшная – Ты не слушай меня, я вчерашняя! И с доскою будешь спать со стиральною За машину за его персональную…Вот чего ты захотел, и знаешь сам, Знаешь сам, да стесняешься, Про любовь твердишь, про доверие, Про высокие, про материи… А в глазах-то у тебя дача в Павшине, Холуи да топтуны с секретаршами, И как вы смотрите кино всей семейкою, И как счастье на губах – карамелькою…»Я живу теперь в дому – чаша полная, Даже брюки у меня – и те на молнии, А вина у нас в дому – как из кладезя, А сортир у нас в дому – восемь на десять… А папаша приезжает сам к полуночи, Топтуны да холуи все тут по струночке! Я папаше подношу двести граммчиков, Сообщаю анекдот про абрамчиков!А как спать ложусь в кровать с дурой-Тонькою, Вспоминаю той, другой, голос тоненький, Уж, характер у нее – прямо бешеный, Я звоню ей, а она трубку вешает… Отвези ж ты меня, шеф, в Останкино, В Останкино, где «Титан» кино, Там работает она билетершею, На дверях стоит вся замерзшая, Вся замерзшая, вся продрогшая, Но любовь свою превозмогшая, Вся иззябшая, вся простывшая, Но не предавшая и не простившая!

ЛЕНОЧКА

Апрельской ночью Леночка Стояла на посту. Красоточка-шатеночка Стояла на посту. Прекрасная и гордая, Заметна за версту, У выезда из городаСтояла на посту.Судьба милиционерская – Ругайся цельный день, Хоть скромная, хоть дерзкая – Ругайся цельный день, Гулять бы ей с подругами И нюхать бы сирень! А надо с шоферюгамиРугаться целый день.Итак, стояла Леночка, Милиции сержант, Останкинская девочка, Милиции сержант. Иной снимает пеночки, Любому свой талант, А Леночка, а Леночка –Милиции сержант.Как вдруг она заметила – Огни летят, огни, К Москве из Шереметьева Огни летят, огни. Ревут сирены зычные, Прохожий – ни-ни-ни! На Лену заграничныеОгни летят, огни!Дает отмашку Леночка, А ручка не дрожит, Чуть-чуть дрожит коленочка, А ручка не дрожит. Машины, чай, не в шашечку, Колеса – вжик да вжик! Дает она отмашечку,А ручка не дрожит.Как вдруг машина главная Свой замедляет ход, Хоть и была исправная, Но замедляет ход. Вокруг охрана стеночкой Из КГБ, но вот Машина рядом с ЛеночкойСвой замедляет ход.А в той машине писанный Красавец-эфиоп, Глядит на Лену пристально Красавец-эфиоп. И встав с подушки кремовой, Не промахнуться чтоб, Бросает хризантему ейКрасавец эфиоп!А утром мчится нарочныйЦК КПССВ мотоциклетке марочнойЦК КПСС.Он машет Лене шляпою, Спешит наперерез – Пожалте, Л. Потапова,В ЦК КПСС!А там на Старой площади, Тот самый эфиоп, Он принимает почести, Тот самый эфиоп, Он чинно благодарствует И трет ладонью лоб, Поскольку званья царскогоТот самый эфиоп!Уж свита водки выпила, А он глядит на дверь, Сидит с моделью вымпела И все глядит на дверь. Все потчуют союзника, А он сопит, как зверь, Но тут раздалась музыкаИ отворилась дверь:Вся в тюле и в панбархате В зал Леночка вошла, Все прямо так и ахнули, Когда она вошла. А сам красавец царственный, Ахмет Али-Паша Воскликнул: – Вот так здравствуйте! –Когда она вошла.И вскоре нашу Леночку Узнал весь белый свет, Останкинскую девочку Узнал весь белый свет – Когда, покончив с папою, Стал шахом принц Ахмет, Шахиню Л. ПотаповуУзнал весь белый свет!