Когда заговорят камни
Шрифт:
– Ура! Пируем! – взвыли парни, увидев на столе две бутылки вина.
– Ух, ты! – изумился толстяк Герберт, покрутив бутылку, – дорогое, марочное!
Все дружным смехом откликнулись на его шутку.
– Да, погодите вы, дайте мне пятнадцать минут, и накрою вам роскошный стол! – слабо отбивался я от ребят.
– А что, через пятнадцать минут прилетит Санта Клаус и принесет нам подарки? – откровенно издевалась Эмма.
– Да, принесет.… Вот ты бы чего хотела получить от него!
– Проси что дороже, – Инга потянула к себе колбасу, – есть так хочется!
– Подожди, – я отобрал
– Ой, да много! Но вот в «Престиже» я видела очаровательное платьице! Ну как по мне сшито! Думаю, дня через два я уговорю папочку купить его! Между прочим, оно три тысячи евро стоит!
– Понятно, – я метнулся к ноутбуку. Дело пары минут найти телефон элитного магазина женской одежды.
– Генра, ты чего задумал? – толстячок Герберт, все-таки успел отрезать себе нехилый кусок колбасы и теперь примеривался к хлебу.
– Погоди, не мешай, я дам заявку Санте, пусть привезет подарок для Эммы!
– Так ещё рано, до рождества почти два месяца!
– Какой-то ты сегодня странный! – Инга расставила на столе тарелки и, заметив мой предостерегающий жест, села на стул – не буду я ничего трогать, вон осталось десять минут, подождем, раз хозяин просит!
Я, только кивнул её и, набрав нужный номер, бодренько выпалил в трубку:
– Аллё! Это «Престиж»? Фрау, у вас там, в витрине висит очаровательное платьице, а у нас одна девушка хочет получить его в подарок! Нет, цвет она не сказала, сказало только что оно стоит три тысячи! Голубое? Да, голубое – подтвердил я, заметив жест Эммы. – Нет, прийти я не могу. Пришлите нарочным. Да – наличные, и за доставку тоже. Я понял вас, – немного помолчав, продолжил я диалог, – разговор записывается, если я откажусь от покупки, то заплачу штраф. Да, подтверждаю, записывайте адрес – услышав, как я спокойно сделал заказ на сумму двух летнего обучения в университете, ребята притихли и уставились на меня как будто я только что прилетел с Марса.
– И пожалуйста, пусть ваш посыльный будет в костюме Санта Клауса, его старания будут достойно вознаграждены.
– Генра, ты, что клад нашел или банк ограбил? – толстяк Герберт, даже бросил терзать хлеб.
– А что? – меня немного понесло в хвастливом кураже, – разве не могу я позволить себе сделать подарок красивой девушке?
– Так, значит Эмма красавица, а мы нет? – девчонки дружно накинулись на меня.
– Стойте, стойте! – картинно поднял я руки вверх, – я же не отказываюсь сделать всем подарки! Только давайте дождемся полвосьмого!
– Ты на часы глянь! – дернула меня за руку Инга, – уже! Вон, полюбуйся – полвосьмого!
И тут раздался звонок в дверь. Все вздрогнули и уставились на меня. Я, словно собираясь подчеркнуть важность момента, не спеша направился к двери.
– Прошу, – широко распахнул её и отодвинулся в строну.
Два расторопных официанта сноровисто вносили картонные коробки, перевязанные яркими ленточками. Это были мастера своего дела. Почти в полной тишине, лишь изредка прерываемой возгласами изумления, они быстро сервировали стол. Девчонки кинулись было помогать им, но они вежливо отстранили их, поручив им убрать мою колбасу да бутылки с вином.
– Герр, Рейнгарт! Какие будут
– Спасибо, дальше, мы сами, посуду заберете утром, скажем так часов в десять – я небрежным движением вынул из нагрудного кармана стоевровую купюру и положил в карман фирменной куртки официанта.
– Данке, герр, Рейнгарт, наш ресторан всегда к вашим услугам!
– Пируем! – развернулся я к друзьям.
– Да ты прямо Ротшильд какой-то! Вот удивил, так удивил! – меня тормошили и со всех сторон и хлопали по спине. Девчонки хлопотали у стола, передвигая блюда, кто-то открывал вино, удивляясь его дороговизне. Я поймал восхищенный взгляд Эммы. Думаю это стоили тех тысяч, что так бездумно были потрачены мной.
Пирушка была в самом разгаре, и звонок в дверь заставил всех немного притихнуть.
– А вот и я! – Санта Клаус, словно сошедший с новогодней открытки появился на пороге комнаты, – кто из вас та счастливица, что заслужила подарок?
– Вот она, она! – девчонки дружно, подняли Эмму с места.
– Держи, девочка! И впредь будь такой же умницей, что бы получать такие подарки!
Санта Клауса, отпустили только через час, заставив выпить пару стаканов шнапса, и полстакана обжигающей русской водки. Всех немного развезло, а Герберт, был откровенно пьян. Полез с пылкими признаниями в любви к Эмме, но получив отпор, начал приставать к Инге. Та быстренько заставила его выпить пол стакана водки, от чего Герберт окончательно опьянел и пополз за кровать, где благополучно заснул, растянувшись на полу.
– Генрих, с чего это ты сегодня такой щедрый? Я, помню, за все годы ты только однажды угостил нас мороженным!
– А кино? Про кино ты забыла! – лениво отшучивался я, поглядывая на Эмму, в этом платье она была ослепительно хороша. Я почему-то даже не сомневался, что сегодня она будет моей.
Через три часа наша компания окончательно разбрелась и я, провожая Эмму, погрозив кулаком не отходящей от неё Инге, решительно взял девушку за руку и повел её обратно, к себе в комнату.
Свет ночника немного скрашивал стол с разбросанными на нем остатками нашего пиршества.
«До чего же хорошее платье, так легко снимается!» – только и успел подумать я, как легкий шорох, за моей спиной, заставил меня повернуть голову.
Герберт, толстячок Герберт, с бешенными от выпитого шнапса глазами, схватив нож, со всего размаха воткнул его мне в спину. Лезвие легко пронзило сердце, и, выскочив на вершок наружу, слегка поранило роскошную грудь Эммы.
– Ты думал все тебе! И деньги, и девушка! – только и услышал я сквозь отчаянно-звенящий крик Эммы.
Последним усилием воли я завопил: «Не – е – ет!».
Эхо этого крика вынесло меня на гладкий пол коридора.
– Это первая твоя смерть. Если ты согласишься, на богатство, то увидишь ещё три. Выбирать будешь любую! – мой друг Рудольф сочувственно смотрел на меня. Может мне лучше звать его проводником?
– Нет! – твердо сказал я и решительно направился к следующей двери.
Это была не дверь, а произведение искусства! Яркие витражи, тяжелые занавески по бокам. Даже ручки были выполнены в виде изящных статуэток обнаженных граций.