Когда закон бессилен
Шрифт:
— Антоша, — услышал лежащий на кровати Зубр, — иди завтракать.
Усмехнувшись, лениво встал. Наталья стояла у газовой плиты в коротком цветастом халате. Длинные волнистые волосы, темной волной обволакивая плечи, спускались на спину.
— Я лапшу сварила, — мешая ложкой кипящее молоко, сообщила она.
— Какая ты клевая телка, — восхищенно сказал он. — С каждым разом все лучше и лучше.
Подойдя обнял и коротко, но крепко поцеловал ее у губы.
— Потом, Антоша, — засмеялась она, — а то убежит молоко.
— Наталья, — отходя к столу, вспомнил он, — ты
— Да нет. Вчера вечером подруга приходила. Мы с ней к Тоньке в больницу ездили. Представляешь, — с ужасом проговорила она. — Ее ограбили! Охранников и шофера убили. А там еще…
— Да этой хреновины сейчас полно, — не дал ей углубиться Антон. — Вот в газетах постоянно катают — то там на уши кого-нибудь поставили, то там кассу взяли. Ты мне скажи кто там мной-то интересовался?
— Да двоюродный брат мой, — помешивая молоко, ответила она, — Тарас. Он директор на этом самом заводе, куда Тонька деньги везла.
Она говорила еще что-то, но Зубр уже не слушал.
«Пижон с бананами, — зло костерил он себя, — ведь она ночью про это базарила. Почему, козел безрогий, договорить ей не дал? Пес комолый!» — а вслух спросил:
— А чего ему треба-то? На кой ему за меня базар разводить?
— Да просто, говорит, ты что-то повеселела. Наверное, говорит, замуж вышла. Проезжал, мол, видел у тебя, какой-то молодец по двору гуляет…
— И что? — быстро спросил Зубр.
— Ну, я сказала, — улыбнулась Наташа, — хороший мужчина и человек прекрасный.
— Больше ничего не спрашивал?
— Нет, — ответила Наташа и, взяв полотенце, сняла кастрюлю. — Сейчас есть будем.
В распахнувшуюся дверь ворвались трое парней. Навстречу первому Антон ногами толкнул табурет. Вскочил и от удара ногой в грудь врезался спиной в полку с посудой. Под грохот упавшей полки, звон бьющейся посуды и пронзительный женский крик на кухню вбежали еще двое. Двое парней, толкаясь, в тесной кухне, пинали пытавшегося встать Зубра.
— Заткнись! — подскочив к кричащей Наташе, один из парней рывком развернул её к себе спиной и ладонью зажал рот. Вздрагивающий от ударов Антон нащупал вилку, схватил ее и резким движением воткнул в ногу одного из парней.
Взвыв, тот упал. Зубр поймал ногу второго, отбросил его и, навалившись на упавшего, схватил за горло. Его вскинутую руку с зажатой в кулаке вилкой перехватил третий и с коротким криком-выдохом ударил Зубра ногой в лицо. Зубр подхватил за ручку дуршлаг, треснул парня по колену и, вырвав руку, вскочил. Прямой удар кулаком в челюсть свалил его снова. Двое парней подхватили потерявшего сознание Антона за руки и вытащили его на середину кухни. Наталья впилась зубами в мизинец закрывавшей ей рот руки. Взвыв, парень оттолкнул ее. Боевик, которому зубцы вилки вонзились чуть выше коленной чашечки, лежал, обхватив раненную ногу и матерился. Другой, которого Зубр ударил дуршлагом, упираясь руками в стену, поднялся.
— Хорош! — рявкнул он. — Берите его и валим! — злобно приказал он.
— Убью, сучка! — заорал парень, потрясая рукой с прокушенным мизинцем и кинулся к Наташе.
— Не трожь ее! — остановил
— Тише! — воскликнул вбежавший в дом Гога. — Заткнись, — и коротко ударил в живот Наташу. Она упала.
— Уходим! — махнул рукой Гога.
Граф остановился, достал сигарету и, прикуривая, внимательно осмотрел большой зеленый дом. Было тихо, иэто ему не понравилось. Зубр не из тех, кто любит тишину. Телевизор работал бы обязательно. Граф осмотрелся. Не заметив ничего настораживающего, сунул руку за пазуху, сжимая рукоятку нагана, и шагнул к воротам. В том, что милиции в доме нет, он был уверен. Группа захвата работать умеет и если бы в доме была засада, этой самой тишины не было бы. Граф подошел к калитке и постучал палкой. Не услышав ответа, надавил на кнопку звонка. Потом толкнул калитку, вошел во двор.
— Хозяева! — позвал Граф. — Попить не дадите?
Ответом ему была тишина.
— Хозяева! — повторил он, подходя к крыльцу.
— Эй! — услышал он за спиной голос. — Какого тебе здесь надо?
Повернувшись, увидел вошедших в калитку двух молодых парней.
— Ребята, — просительно сказал Граф, — вы это, попить не дадите? Уж извините, что я вот так вошел. Я и постучал и позвонил. А…
— Свали-ка наскоряк! — подходя к дому, пренебрежительно буркнул один из парней.
— Да я так, — стараясь выглядеть испуганным, проговорил Граф, — пить попро…
— Сдерни, козел, — презрительно бросил проходивший мимо него первый и, дернувшись телом, хотел толкнуть Графа плечом. Чуть отклонившись вправо Виталий ударил его палкой между ног, потом бросил сумку в лицо второго, прыгнул к нему и ударом в челюсть сбил его с ног. Обернувшись, снизу вверх по-футбольному пнул первого парня.
«Зря», — мелькнула в него мысль. Его реакция была ответной на страшное, по лагерным понятиям, оскорбление. Носком левой ноги ударил приподнявшегося второго парня в живот. Наклоняясь за палкой, Граф увидел у лежащего с окровавленным лицом парня за ремнем пистолет. Выхватив наган, присел рядом и упер ствол в левый глаз парня.
— На кого работаете, сучата?! — зло спросил он.
— Гога послал, — открыв левый глаз, испуганно прохрипел тот. — Мы…
— Где мужик? — спросил Виталий. Он понял, зачем здесь эти двое. Чтобы, как говорится, замести пыль после дела. А это значит, что Зубра как-то вычислили и схомутали. Если бы Антона взяли менты, все было бы ясно. Но, судя по всему, вместе с сумкой кассира они хапанули зеленые какой-то мафии, и он хотел знать, насколько все серьезно.
— На турбазе, — простонал парень.