Когда закончилась нефть
Шрифт:
— Плюс сто тысяч в кэше единовременно, — сказал он. — Типа подъемных.
Парни не поняли последних слов. Им было ясно только одно: профессор уже принял решение.
Москва — волшебный город, — думали они. Здесь решения принимаются быстро, и деньги здесь бьют фонтаном из-под земли, как эта злосчастная нефть.
Но и здешняя Москва, вслед за первой, скоро закроется. Скоро все начальство и ойлигархи (про которых ходили самые темные слухи) сядут в свои «Боинги» и улетят в солнечные Милуоки, пить пиво и наслаждаться по-всякому.
Обоим вдруг захотелось плакать.
— Да вы не грустите, — ухмыльнулся министр. — Кстати — как там у вас, в Лужках? Электричество еще есть? Гуманитарная помощь до людей доходит?
— Тушенка доходит, — проворчал Бесдан.
— Вот видите. Все не так плохо. Правительство о народе заботится. А там, глядишь, и придумают для вас что-нибудь… какое-нибудь альтернативное топливо, ха-ха…
— Придумают, придумают, — Анатолий Борисович потрепал Беслана по щеке; тот отшатнулся.
Министр радостно прошелся по кабинету. Выдвинул из-за стола и приподнял туго набитый кожаный чемодан. Чемодан был увесистым.
— Вот и отлично, — сказал он довольным голосом. — Решили вопрос. Пойдем теперь к шефу, доложимся. А вы, дети, погуляйте пока по Москве… Полюбуйтесь достопримечательностями…
Фонтан отключили у них на глазах. Тотчас же водяной частокол рассыпался брызгами и втянулся в землю, и великанские фигуры стали видны во всех подробностях. Золотые мужик и тетка по-прежнему тянули к небу свои инструменты, но выглядели теперь несколько озадаченными, будто не знали, как поступить с неожиданно возникшей свободой.
— У них уже все кончилось, — пробормотал Аслан.
Полчаса назад, миновав четыре блокпоста, они покинули Кремль. Толстые бетонные надолбы на въезде кто-то успел изрисовать разноцветными граффити — некоторые из них были грубо замазаны, а иные начаты, но оборваны на полуслове: похоже, художник внезапно умер и выпустил из рук баллончик. Какие-то надписи были понятные, другие — не очень. Одна была и вовсе темной, а точнее — густо-коричневой, и даже странно, что полиция поленилась ее стереть:
OILIES SUXX
Аслан с Бесланом так и не поняли, что это значит.
Пройдя метров триста по красной брусчатке, они приблизились к бутафорским зданиям — уже шагов за сто подделка стала очевидной, и дальше можно было не идти. Никто не жил в этих небоскребах из стекла и картона, да и жить смогли бы разве что двухмерные пришельцы, потому что за плоским фасадом прятались небрежно свинченные стальные распорки и кронштейны для галогенных ламп.
Грубый каркас реальности уже был тронут ржавчиной. Аслан ударил кулаком в гулкую стену небоскреба, сплюнул.
— Новости помнишь? — спросил он мрачно. — Просторные квартиры для москвичей?
Беслан не ответил.
За линией фальшивых фасадов Москва кончалась. Вдалеке, на холме, виднелся протяженный забор с вышками для охраны и натянутой поверху колючей проволокой, а за ним — веселые черепичные крыши коттеджей. Ветряки на высоких мачтах неспешно махали крыльями. Туда вела широкая бетонка, похожая на взлетно-посадочную полосу (Аслан ощутил мимолетную грусть, но тут же отогнал ее прочь от себя).
— Вот где ойлигархи живут, — догадался младший.
Аслану подумалось, что на самом деле ситуация еще сложнее. Но он ничего не сказал.
Он смотрел в другую сторону.
Между двух сопок на западе (куда понемногу клонилось усталое солнце) прятался настоящий город — десятка три серых бетонных коробок. Труба котельной густо дымила, в окнах горел электрический свет; кто-то жил там, и даже без охраны.
— Как жрать-то охота, — сказал Беслан.
Брат пожал плечами.
Они в последний раз оглянулись на картонную изнанку Москвы. И по скверной асфальтовой дороге двинулись к поселку, вдоль линии электропередач, туда, где высились голубые цилиндры газгольдеров (было в них что-то инопланетное), туда, где выползали из-под земли жирные черные трубы и приветливо мигали фонари на мачтах-громоотводах.
На грязно-серой стене красовалась жестяная вывеска:
Ч. ГЕВАРА
Аслан толкнул скрипучую дверь. Звякнул колокольчик.
За дверью оказалось кафе — точь-в-точь как в старых фильмах, пустое, скучное и скупо освещенное, с пластиковыми столами и рядами банок на полках. Негромко играла музыка. Кто-то играл на гитаре и пел не по-русски.
Беслан вспомнил: у них в квартале тоже было такое кафе. В нем собирались местные энергеты, и называлось оно красиво — «Q. MARIN».
Небритый парень-бармен нехотя поднялся из-за стойки. Но пригляделся, и его брови полезли вверх.
— Вы откуда, дети? — спросил он. — Из лагеря?
— Из Кремля, — сказал Аслан негромко. — Пропуск показать?
Почему-то Ч. Гевара (если это был он) испугался:
— Ладно, ладно. Я верю. Просто… к нам оттуда мало ходят.
— Перекусить у вас можно? — не утерпел Беслан.
Братья давно так вкусно не ели. Настоящие сосиски шипели и лопались от жира. Горошек таял во рту.
— А что в центре слышно, выходные на этой неделе сделают? — спросил бармен как бы между прочим.
— Кому? — с набитым ртом промычал Аслан. — Какие выходные?