Когда засмеется сфинкс
Шрифт:
Грег отодвинул папку и из небольшого фиолетового, с синими разводами водяных знаков конверта вытряхнул на стол несколько фотографий.
Снимки были сделаны, когда мужчинам едва исполнилось по двадцать два, двадцать три года, то есть перед их выпуском.
У Роя вытянутое треугольное, немного скуластое лицо, узкие, но не маленькие глаза, прямой нос, небольшой рот с тонкими губами, небольшие залысины на высоком и гладком лбу В выражении лица что-то мягкое, лирическое, меланхоличное.
Внешность Дика в корне отличалась от внешности друга. Лицо почти прямоугольное, брови вытянутые в одну линию, сходящиеся у переносицы. На лбу две резкие вертикальные складки. Упрямый, слегка тяжеловатый подбородок. Короткие жесткие, стоящие ежиком, волосы. Чувствовалось даже по снимку — этот человек напорист и целеустремлен и уж, будьте уверены, добьется своего во что бы то ни стало и сумеет постоять за себя.
Кристина Хупер выглядела обыкновенной милой и хорошенькой девушкой, с точеным, слегка обсыпанным веснушками носиком, с пушистой, растрепанной мальчишеской прической. Очевидно, легкого, веселого и озорного нрава. На фотографии ее красивого рисунка губы тронула улыбка, на щеках обозначились ямочки, глаза излучали еле-еле сдерживаемый задор, однако что-то в них было настороженное или подозрительное. Грег замечал: обычно такое выражение бывает у людей с еще не устоявшимся, но в изначалии своем твердым характетером. На снимке ее безупречную спортивную фигуру облегал белый теннисный костюмчик. Она стояла, облокотившись на стойку сетки, прижимая к груди ракетку.
Грег вложил фото в конверт и снова приступил к досье.
За несколько дней до защиты диплома Робинсон-старший утонул на отдыхе на островах, где ему принадлежала не только собственная вилла, но и личный пляж. Мать Дика умерла, когда ребенку не исполнилось и года, от рака желудка.
Робинсон-младший, узнав о несчастье с родителем, прервал учебу и вылетел на похороны. Защиту диплома он так и не завершил — пришлось возглавить огромное дело.
Само собой разумеется, после окончания университета Дик пригласил Роя работать к себе — он реконструировал производство, и теперь удобрения занимали в нем самое незначительное место, основной продукцией стали пластики, пластмассы и оборудование для химической промышленности. Для Смайлса создали специальную лабораторию.
С первых шагов самостоятельной деятельности оба значительно преуспели: один на административно-коммерческом поприще, другой — на научном. Однако тут в сведениях чувствовался пробел — не было ясно, над какими же проблемами трудился Смайлс.
Вскоре кончилась учеба и молодой шведки. Опять же само собой разумеется, она приехала к ним и поселилась в квартире жениха. Однако интимной близости между ними не отмечено.
Спустя неделю после ее прибытия стены предприятия потрясли весьма неприятные события, они сразу выплеснулись не только за высокую ограду концерна, но и на страницы местной и центральной прессы. При монтаже уникальной лазерной установки, которую конструировал Рой, обнаружили хищение крупных алмазов; кто-то ловко заменил их обыкновенным хрусталем. Дело приняло такой оборот, что Смайлс предстал перед лицом правосудия с обвинением в краже драгоценных камней большой стоимости.
Дик развил бурную деятельность по реабилитации приятеля. Нанял самых дорогих и модных адвокатов, снял иск предприятия к Смайлсу, внес огромный залог и взял его на поруки. В конце концов дело прикрыли, а вернее, замяли, но работать здесь Рой уже не мог.
Через месяц, оставив квартиру невесте, он уехал в Египет в археологическую экспедицию знаменитого знатока древностей профессора Эдвина. Далее следовал опять пробел, ибо трудно понять, чем же мог заниматься медик-химик-биолог в лаборатории археологов и палеонтологов.
Находясь на раскопках, он редко писал своей любимой — она работала в той же лаборатории, где он трудился раньше.
Не прошло и года, как из Александрии прибыло скорбное сообщение: во время обвала свода одной из гробниц Рой Смайлс погиб, и указывалось место захоронения.
Минуло около двух лет.
Дик и Кристина объявили о своей помолвке в разделе светской хроники городской газеты — пожелтевшая вырезка прилагалась, — а ровно через год состоялось бракосочетание, во время которого и приключилась эта история.
Вот и все.
Материала вроде бы и много, но никаких подходов, связей, зацепок или ниточек Грег пока не видел. И казалось, вообще все обрубается, как удар топора по канату идущей на буксире баржи, — единственный человек, который мог в какой-то мере пролить свет на происшедшее или хоть бы косвенно навести на след — в этом Фрэнк ни на минуту не сомневался — был мертв.
Все остальные люди, имеющие деловые или иные связи, контакты с Диком Робинсоном или его женой, не представляли почти никакого интереса.
Последним документом были несколько вырванных из журнала страниц. Перед Грегом лежала статья «Проблемы генной инженерии». Прочитав ее, он понял — это одна из упоминаемых Бартлетом работ. Роберт Смайлс поднимал в ней вопросы, связанные с «выращиванием» людей, наделенных суммой уникальных качеств.
Больше в досье ничего не было.
Грег досадливым движением захлопнул папку. Можно ставить на этом деле жирную и безнадежную точку, но сделать это не поднималась рука. Подсознательно, интуитивно, не отдавая себе отчета почему, он смутно скорее ощущал, чем догадывался: использованы еще не все возможности. В частности, он ничего не знает о периоде почти в три года, когда Рой работал и скончался где-то у черта на куличках в экспедиции; о темах его исследований у Робинсона. А ведь везде вокруг были люди, он жил, общался с ними, разговаривал. Наконец, могли сохраниться какие-то записи, дневники или еще что-либо. Пусть сам Рой погиб, но другие живы. Даже если Грег и ничего не узнает, то не использовать эту возможность было бы несерьезно.
А поэтому и напрашивается решение: не медля ни минуты, мчаться в аэропорт и вылетать в резиденцию профессора Эдвина.
Фрэнк позвонил в бюро транспортного сервиса, заказал билет на ближайший самолет, заодно дал заявку забронировать одноместный номер с ванной в гостинице в Александрии и начал собираться в дорогу…
Глава X
Профессор Эдвин
Грегу приходилось летать часто — в фирме незыблемо соблюдался девиз: самый большой капитал — время. Он привык наблюдать обычную картину: самолет отрывался от летного поля, круто набирал высоту, пробивал полог облаков и парил над ними, словно над бесконечными снежными равнинами Ледовитого океана. Сейчас все выглядело по-другому. Облаков не было вообще, и серебристая машина маленькой черточкой зависла между белесым небом, с почти белым шаром солнца и плоской, каменисто-твердой поверхностью…
Когда Фрэнк ступил на верхнюю площадку трапа, его со всех сторон, словно в сауне, облепил зной. Зудящая струйка поползла между лопатками к поясу. Он снял и сунул в портфель галстук, расстегнул ворот рубашки и водрузил на нос темные очки. Следовало торопиться, сегодня истекал уже пятый день расследования, он прекрасно помнил: в активе осталось всего двое суток, поэтому, не заезжая в гостиницу, Грег решил наведаться к профессору домой. Ему было известно — ну как не вспомнить с благодарностью сервис-бюро: Эдвин сейчас здесь и перед следующей экспедицией отдыхает.