Когда зеленеет рожь
Шрифт:
Ио аккуратно дотронулся до ее запястья.
– Слушай: Петр, ты сказала, женился.
Мари помолчала немного, и, будто смотря сквозь воду, продолжила:
– Петрова жена, как говорили, чувствовала его нелюбовь, во всем старалась быть хорошей супругой: и готовила, и хозяйство вела. Но ласкового слова от Петра не дождешься. Она измучилась. Вскоре у них родилась девочка, имя у нее такое интересное, сейчас и не вспомню. Она очень была похожа на Петра – и это терпела женщина. А потом жена исчезла. Вообще, это странно, Ли исчез, затем жена…
– Да уж…
Мари вопросительно посмотрела на Ио.
– Есть такие острова в Атлантическом океане… А дочь не приходит к Петру? Или она тоже исчезла?
– Некому приходить к Петру.
– Понятно… точнее, непонятно.
– И не спрашивай его ни про дочь, ни про жену, себе дороже! А уж тем более про своего деда! Понял?
Мари не смотрела на Ио, но он чувствовал некое таинственное, гипнотическое притяжение к девушке, он даже немного забылся, смотря на ее бледно-малиновые губы, как они чуть виновато сжимались, чтобы больше не сказать ничего лишнего. Потом он перевел взгляд на бегущую воду и продолжил засыпать вопросами:
– С дочкой все-таки что случилось?
– Она рано вышла замуж. Умерла при родах. Говорят, пошла в лес, набрела на малинник, начала собирать ягоды, а там медведь. Она остолбенела. Зверь, говорят, просто посмотрел на нее и побрел в свою чащу (точнее, она так рассказала мужу) Пришла домой вся бледная. И, видно, от мыслей, что ее могло разодрать дикое животное, ее – беременную!.. начались роды. Не успел ее муж сбегать за знахаркой. Видит, что жена не дышит, а пузо ходуном ходит… А тут по какой-то странной случайности зашел Петр, увидел эту страшную картину, бросился к дочери, пощупал пульс… Глаза его забегали по столу. Сверкнул нож… И раздался крик младенца, мальчика.
– Да уж. Мне сначала показалось, что у вас спокойно в кремле.
– Спокойно, если люди живут по наставлениям Божьим.
– А в чем же эта девушка провинилась перед Богом?
– Говорят, что росла она совсем дикой – все-таки без материнской ласки и тепла. Отец был очень строг, наверное, не хотел ее потерять. Дочь делала все на вред, и замуж вышла очень рано, чтобы вдохнуть свободы. И только когда у нее округлился живот, Петр понял, что род продолжается, жизнь идет, и стал относиться к ней по-другому: мягко, ласково. Строгость и предосудительство будто смыло.
– Это хорошо. А где теперь этот мальчик? – дико улыбаясь, спросил Ио с некоторой иронией в голосе.
– А я не договорила… Ты не поверишь, – также улыбнувшись с иронией, произнесла Мари.
– Исчез?..
– Да.
– Но как? А отец мальчика? Где он?
– Ушел с горя в другой кремль, чтобы начать новую жизнь.
В это время троица показалась на лестнице-волне. Мари и Ио поднялись с травы и двинулись им навстречу.
– Только помни, Ио, ни слова, понял? Чтобы он даже не вспоминал, что ты руш…
– Да.
Петр протянул юноше руку:
– Ио, добро пожаловать в мой дом. Будешь мне помогать!
– Когда приступим? – с улыбкой спросил Ио.
– Сегодня!
Мечта жить
Ио проводил семью до их домика, чтобы лучше запомнить дорогу. Вернувшись, он поинтересовался у Петра, в чем нужна помощь. Хозяин повел его на мельницу.
VIII
НА БОЛОТЕ
Ио быстро освоился в новом доме и привык к каждодневному труду. Свой дневник он держал в мешочке и вынимал, лишь оставшись один на один со своими мыслями. Петр потихоньку тоже привык к новому обществу, на мельнице проявлял учительскую сдержанность. Показал дом, где жила пшеничница со своими сыновьями, которые привозили мешки с пшеничными зернами.
Вместе, Петр и Ио, прибрались в домике, расставили мебель. Из старого крепкого шкафчика сколотили вторую кровать, походившую на коробку, и Ио она понравилась: он чувствовал себя птенчиком в уютном гнездышке. Петр спал у самого выхода на мельницу, Ио – вдоль стены, окна которой выходили прямо на воду, потому Ио засыпал и просыпался под шум воды.
Завели новую метлу – на мельнице стало чисто. Отремонтировали лопасти и передаточный механизм, отчего, казалось, мельница стала веселее взмахивать рыжеватыми крылами. Устранили привычные скрипы и вздохи лестниц. Заструился духмяный парок от еды. Уют вернулся в домик-мельницу.
– Интересное дело, – сказал Петр на третий день. – Еще неделю назад я смотрел на воду под мостиком и хотел нырнуть, чтобы никто меня не видел, да уж солнце светило так приятно… – усмехнулся. – А потом думал: может, пойти в болото да увязнуть там где-нибудь или зверя какого встретить. Два раза ходил без шеста – ни в какую! Земля не принимает, зверье как вымерло…
Ио строго держался совета Мари не спрашивать Петра о прошлом.
– И вдруг появился ты! Как с неба свалился!
– Что же изменилось?
– Представляешь, я вновь почувствовал жизнь! – и Петр выпрямил спину.
Ио терялся, что же такого ответить, чтобы не расстроить старика. Но предпочел просто улыбаться.
– Вот обучу тебя делу, будешь перемалывать зерна и носить муку в город… А я хотел спросить про ту девушку… Мари… она тебе понравилась?
Ио настолько был занят делом, что потерял счет дням. Вопрос Петра заставил его задуматься…
– Нравится, – улыбнулся Петр.
– Почему так решил? – смущенно спросил Ио.
– Так если бы не нравилась, так и думать бы не стал…
– Я о другом… надо бы в гости к ним сходить. Поблагодарить их, только не знаю, как?
– Подумаю – сходим, – Петр дружески похлопал юношу по спине.
И отдохнувши, два хозяина – старый и молодой – пошли на мельницу.
Всем известно, что в этих краях водится болотный янтарь – морошка. Редкая ягода, полезная и вкусная: трудно ее найти. Преподнесение в дар морошки означало проявление любви. В общем доме ее не увидишь.