Когнитивная гармония как механизм текстовой деятельности
Шрифт:
31) Анна вторую неделю работала в очереди на скотном дворе. Вместе с шестью другими бабами выдаивала коров. Отбивала телят и шла спать. Сон приходил не скоро – ворочалась, прислушивалась к ровному дыханию Арсения, думала о теперешней жизни в коллективе, не могла заснуть из-за письма первого мужа.
(М. А. Шолохов. Двухмужняя)
Словосочетание «из-за письма первого мужа», имея предметное значение, также инициирует восприятие прошлого события. Интерпретатор реконструирует триаду когнитивного сценария «Нелегкий выбор»: вследствие того, что Анна получила письмо от первого мужа, которого считала погибшим (праимпрессия), она потеряла покой и сон (ретенция); вследствие того, что объявился первый муж, она решила возвратиться
32) Людская молва сделала Голована мифическим лицом. За ним закрепилась репутация кудесника с неодолимым талисманом.
Знал или не знал Голован, что ему присвоили такие дела, – неизвестно. Однако когда к нему очень часто обращались с такими просьбами и вопросами, с которыми можно обращаться только к доброму волшебнику, он на многие такие вопросы давал «помогательные советы», и вообще ни за какой спрос не сердился.
(Н. С. Лесков. Несмертельный Голован)
Словосочетание «репутация кудесника с неодолимым талисманом» представляет собой асимметричный знак. При «встрече» с ним память возвращает интерпретатора к событиям, имевшим место в прошлом. Перед интерпретатором разворачивается последовательная цепочка равновесных событий на макроуровне: вследствие того, что Голован излечил многих людей от смертельных болезней (праимпрессия), он завоевал со стороны простых людей отношение к себе как к человеку особенному, человеку, который не боится смерти (ретенция); фаза протенции воспроизводится как уже осуществленная: интерпретатором воспроизводится событие прошлого – Голован погиб, «спасая чью-то жизнь» – об этом упоминалось в начале рассказа.
33) Он (Гитлер) сжимал зубы, преисполненный обиды на весь мир и ненависти к своим врагам и друзьям, умершим, убитым и живым. Мысль о торжестве русских приводила Гитлера в исступление. Он вскакивал с места и начинал быстро шагать по своему суженному до размеров крысиной норы государству. Он опять начинал бушевать, плакать, угрожать, обвинять всех и вся в поражении своей армии.
(Э. Г. Казакевич. Весна на Одере)
Именная группа «торжество русских» обладает не только предметным значением, но и, инициируя работу памяти интерпретатора, отсылает к значимому событию в прошлом: из-за того, что Советская армия одержала победу (праимпрессия), Гитлер пришел в исступление (ретенция); вследствие победы Советской армии участь Гитлера была предрешена – он потерпел полное поражение и находился в положении загнанной в угол крысы (протенция).
С учетом изложенного необходимо обратить внимание на то, что в процессе интерпретации повествовательного текста единство достигается посредством активности сознания, которое выполняет конституирующую (адаптирующую) функцию. Когнитивная гармония создает или, иначе выражаясь, выполняет реконструктивную функцию (функцию активизации мыслительных процессов в процессе интерпретации). Таким образом, она позволяет любому носителю языка молниеносно отслеживать смысловые взаимодействия единиц на всех уровнях при интерпретации повествовательного текста. При встрече с асимметричной структурой память мгновенно в сознании репрезентирует события прошлого, «свернутого» в данном асимметричном знаке. В свою очередь, репрезентация прошлого события становится ориентировкой для последующих событий при реконструировании модели-проекции повествовательного текста, что в результате приводит к cтановлению когнитивной гармонии.
Глава 2
Асимметричность языкового знака
2.1. Имя VS предикат
В соответствии
Имена характеризуются предметной семантикой. «Употребление конкретных имен предопределено онтологией мира… Компетенция в области идентифицирующих имен создается знанием их референции» [Арутюнова, 1976, с. 38].
«Суть предиката состоит в «обозначении и оценке статических свойств и динамических проявлений предметов действительности, их отношений друг к другу. В области предикатов дифференцируются значения, шлифуется система понятий» [Арутюнова, 1976, с. 40]. Именная семантика обращена к пространственному параметру мира, предикатная организована временной осью. «Предмет и действие, пространство и время < … > – таковы некоторые параметры, ответственные за поляризацию двух типов значений, первый из которых определяется отношением к миру, а второй – к человеческому мышлению о мире. Природа суждения аналогична природе человека: в ней дух соединен с материей» [Арутюнова, 1972, c. 47]. Отношения между этими семантическими типами (именем и предикатом) характеризуются процессами транспозиции, взаимообменом [Арутюнова, 1976].
Среди существительных различаются слова, выполняющие предикатные и именные функции. Именные знаки «соответствуют» конкретным объектам, которые участвуют в определенных конкретных ситуациях, разворачивающихся в реальной действительности. Семантические признаки этих именных знаков определяются «вещностью обозначаемых ими объектов» [Богданов, 1977, c. 29].
Предложенные В. Порцигом [Porzig, 1930] термины «предикатные слова» или «предикатные понятия» характеризуют абстрактные существительные, которые употребляются и имеют значения предикатов, соотносясь таким образом с глаголами и прилагательными. В нашем случае речь идет о предикативной функции имен, когда говорящие могут выразить свойства и динамические отношения (проявляющиеся в качестве абстрактного образа-картинки, а не обозначающие конкретный предмет или вещь в действительности) формой имени существительного. Такие случаи изменчивости между двумя сторонами языкового знака (имени в качестве предиката) характеризуются как «возникновение» асимметрии именных и предикативных отношений на синтаксическом уровне (Гак, 1990).
Комментируя изменчивость между двумя сторонами языкового знака (differance, «разнесение», знаменитая метафора Ж. Дерриды), Ж. Деррида пишет: «Никакой элемент не функционирует и не означает, не приобретает и не придает "смысл" иначе, как отсылая к какому-то другому элементу, прошлому или будущему, внутри экономии следов-отпечатков» [Деррида, 1996, c. 50]. В приведенном высказывании содержится указание на способ смыслообразования в языке. Хотя данное указание осложнено метафорой «экономия следов отпечатков», но сам Ж. Деррида дает расшифровку метафоры в следующем комментарии: «Этот экономический аспект разнесения, допускающий вторжение определенного расчета – неосознанного – в некое силовое поле, неотделим от узко семиотического аспекта» [Деррида, 1996, c. 50–51].
Таким образом, представление смыслообразования в языке значительно изменено. Этот процесс оказывается погруженным в сложные отношения между интенциональностью (ясно, что именно последняя подразумевается под выражением «некое силовое поле») и самим разнесением, которое Ж. Деррида также именует альтернативным термином «овременение».
Альтернативное определение разнесения проясняет не только смысл ключевого понятия в теории дескрипции, но также делает понятными размах и разнообразие лингвистических исследований, в центре которых находится семиотика предикативных единиц языка. Разнесение-овременение более эксплицитно проявляется в предикате и развивает формы проявления, имеющие категориальный статус в языке, опирающиеся на относительное постоянство соотношения между означаемым и означающим. Вместе с тем подвижность, функциональное и позиционное разнообразие жизни предиката в языке дают лингвистам большой простор для творческого поиска.