Когорта
Шрифт:
– Я не из ваших, – отрезал Николай. – Кончайте войну, господа психи!
Он кивнул и, не оборачиваясь, вышел из приемной. За его спиной зашумели голоса – участники совещания выходили из кабинета. Лунин заспешил, чуть ли не бегом спустился по лестнице и замер: в двери особняка входил Мик. На полковнике Плотникове была новенькая форма, в руках стек, а под мышкой – большая, коричневой кожи папка.
– А, Николай! Здравствуйте, – озабоченно бросил он. – Жаловались командующему?
– Пытался, бином, – подхватил Лунин. – Но там, само собой, совещание. Господин Макаров цербера изображает.
– Красный шпион Макаров… Знаете, Келюс, так и не смог его заложить. Таскаю секретные документы, так сказать, в обход…
– Почему заложить? Разоблачить врага!
– Николай, да за кого вы меня принимаете! – искренне возмутился Мик. – Я что, стукач?
Келюс вспомнил слова Генерала, и ему стало жаль погоревшего на аморалке студента Бауманки. Полковник Плотников не выдал красного шпиона Макарова. Честный, но слабый Мик…
– Шучу, бином. У тебя что, неприятности?.. – Неприятности? Пожалуй… Николай, недалеко от входа – сквер, подождите там минут десять. Нужно кое-что обсудить…
Лунин не возражал. Найдя свободную скамейку, он присел и закурил, наблюдая за входом в особняк. Участники совещания расходились и разъезжались, бурно переговариваясь. Внезапно он замер – из подъезда выходил знакомый полковник, предпочитавший всем другим сигаретам «Ронхил». Келюс хотел встать и отойти в сторону, но обитатель уютной виллы, не заметив его, сел в огромную черную машину и уехал.
Мик вернулся ровно через десять минут. Плюхнувшись на скамейку, он закурил и стал молча пускать в небеса трепещущие кольца дыма.
– Сначала – ваши дела, – наконец заговорил он. – Я наорал на нашего борова по поводу всей этой лажи с контрразведкой…
Келюс не сразу сообразил, что «боровом» Плотников величает доблестного командующего Добровольческой армией.
– И о вашем деде поговорил. Его в Крым вышлют, большего пока не сделать… Черт, я уже думаю, не зря ли вмешался? Но ведь иначе его просто прикончили бы на месте. Когда Николая Андреевича ко мне привели…
Келюс стал понимать, как началась вся эта история.
– Спасибо, Михаил! Спасибо…
– Да, бросьте, Келюс! – отчего-то обиделся Плотников. – Вы что, поступили бы иначе? Или вы думаете, что, если я полковник…
Кажется, золотые погоны начали тяготить Генерального Инспектора.
– Еще и Стася… Вчера ночью проснулся, а она роется в моих бумагах. Стерва! А я ей, гадине, верил!.. Ладно, набью морду и выгоню, не в этом дело… Николай, я получил задание уничтожить Крымский Филиал. Вы, как я понимаю, в курсе. Участвуете?
– Но ведь ты же в курсе, – пожал плечами Келюс. – Куда мне деваться?
– Да я-то в курсе. – Мик дернул щекой. – Я что, не понимаю, что они вас шантажировали? Я бы на все согласился, чтобы дядю Майкла спасти… Только это все лабудень, дома, у нас, они ничего вам не сделают, а ваш дед веревки ждать не станет.
– Само собой, бином, – спокойно согласился Лунин. – 'А насчет Крыма… У меня должок остался, так что я с тобой. Только… Скантр кому достанется? Знаете лысого полковника?
– Который «Ронхил» курит? Знаю.
– Он мне целую сагу поведал про доброго Агасфера-Вечного, который решил историю исправить. Наверное, этот лысый считает, что раз я против коммунистов, то растаю, бином, от восторга. Так вот, Мик, я не хочу, чтобы нами управлял товарищ Вечный!
Плотников задумался, бросил папиросу, растоптал сапогом.
– Николай, если мы с вами дернемся, нам всем кранты. Да и поздно мне в кусты прыгать. Кто я дома? У бати моего здесь контракты на сотни миллионов! А вот скантр… Даже не знаю… Наверное, вы правы, уж больно мягко этот полковник стелет. Как вы сказали, Николай? Товарищ Вечный? Ладно, достанем скантр, а там, как скажете, так и будет. Лады?
– Лады. – Келюс встал. – Решили.
– Пойдемте ко мне. Тошно как-то! Со Стаськой мы почти не разговариваем, а тут еще Ухтомский приехал, словно с похорон…
– Виктор? – обрадовался Лунин. – Ну пойдемте.
В квартире на.Рымарской и в самом деле было невесело. Бледная Стася молча разливала чай, стараясь не смотреть ни на Мика, ни на Келюса. Хмурый Ухтомский, отказавшись даже от чая, забился в угол, листая взятую наугад из шкафа французскую книжку. Еле досидев до конца чаепития, Лунин предложил Ухтомскому выйти покурить на балконе. Мик тоже достал папиросы, но Николай выразительно на него поглядел, и тот, понимающе кивнув, отправился помогать мадемуазель Чаровой мыть посуду
– Виктор, хорошо; что вы здесь! – воскликнул Келюс, когда они остались одни. – Я черт знает как волновался. С этими вашими, бином, сроками!..
– Сентябрь только начинается, – спокойно заметил штабс-капитан.
– Вы что, Вертером себя вообразили? Между прочим, доброволец не значит, бином, самоубийца!
Ухтомский покачал головой.
– Николай, я не самоубийца. Просто считаю бесчестным покидать свою часть во время боя. Да и кроме того… В последнее время я вдруг понял, что совсем не жажду увидеть трехцветный флаг над Столицей. Лучше уж, как и обещано…
– Вам не нравится эта война, – кивнул Келюс.
– Перестала нравиться. Михаил… То есть господин полковник говорит, что вы были в Мценске. Я тоже там был. Читали «Войну миров» господина Уэллса?
– Ну и плюньте на все это! – махнул рукой Лунин – Уезжайте за границу, в конце концов. Свое вы и так отвоевали!
– Я давал присягу, – дернул щекой Ухтомский. – Я дворянин, Николай! Я…
Он не стал договаривать. Папироса давно потухла, но Виктор даже не заметил. Келюс покосился на него, внезапно хмыкнул.