Коготь динозавра
Шрифт:
Но птенец не захотел сидеть, а беспокойно толкнулся снова и где-то в глубине у самого горла сам отмахал беззвучно ещё одну мелодию. Он собирался начать третью, но тут ударил, легко зазвенел бубен, и по сцене в солнечных халатах, в новеньких сапожках-гутулах, пригнувшись, будто на лошадках, помчались монгольские ребята. Они ловко вращали нагайками, с удалью щёлкали по голенищам, а хор затягивал песню о просторах Монголии — и все в зале улыбались и раскачивались в её ритме. Потом в национальной борьбе закружились маленькие крепкие борцы.
И вдруг Светка услышала свою фамилию, аплодисменты. Она вышла на сцену, едва приоткрыла рот, а голос сам еле слышно вылетел, затрепетал крыльями и превратился в красивую старую песню про добрую ласточку.
И Светке вдруг показалось, что где-то в глубине зала поднимаются горы Армении, залитые заходящим солнцем. И что не её голос, а сама ласточка летит над горами и звонко-звонко взмахивает крыльями, радуясь свету и теплу. Оттого и в зале слышится такой нежный и звонкий звук, переливчатый, будто её взмахи.
Но вот песня кончилась. Ласточка махнула крылом на прощание и с последним звуком улетела за горы… И тут весь зал закричал, зааплодировал. Улыбалась Людмила Ивановна, показывал большой палец Генка, и немного лукаво кивал Светке Василий Григорьевич. И оттого, что его энергичное лицо стало таким добрым и спокойным, а глаза говорили: «Ну вот, видишь, все понимают!» — Светке захотелось петь ещё и ещё. И что-нибудь специально для него! Она вспомнила, ту самую песенку Шопена, которую они пели вместе в поезде:
А не для леса и не для речки…Светка допела уже до середины и взглянула на Василия Григорьевича, но вдруг заметила, что он её совсем не слушает. Василий Григорьевич смотрел на крепыша-монгола, сидевшего рядом, монгол смотрел на него, и они изумлённо хлопали друг друга по плечам, подталкивали и дёргали за пуговицы.
Светка поставила звонкую точку в конце куплета и под шумные аплодисменты бросилась в зал.
ВСЕ МОЖЕТ БЫТЬ
Светка собиралась сказать всё! Разве так хорошо? Что это, по-товарищески? Но, добежав до первого ряда, вдруг растеряла слова и замигала.
И Людмила Ивановна, и Генка, и Коля с любопытством смотрели, как Василий Григорьевич и монгол обнимались и встряхивали друг друга, будто друзья, которые не виделись долгие годы.
— Пятнадцать лет!
— Целых семнадцать! — поправил мужчина, и Василий Григорьевич встряхнул его снова.
— Что ты делаешь? Осторожно! — раздался возглас появившегося рядом Церендоржа. — Разве так можно трясти заместителя министра!
— Что?! — с изумлением спросил Василий Григорьевич. — Заместителя министра? — И он внимательно оглядел старого друга, с которым учился в
— Ну, пока я рос, — скромно сказал заместитель министра. — кое-кто весь мир исплавал. Колумб!
И, уловив нужный момент. Церендорж сказал:
— А теперь вот со всей командой собирается к динозаврам!
Заместитель министра улыбнулся всей делегации, ласково потрепал Светкину макушку:
— Гаспарян! — Но вдруг, сообразив, переспросил: — К динозаврам? Но это же Гоби!
— И отлично! — сказал Василий Григорьевич.
— Что такого? — сказала Светка, совсем забыв про обиду.
— Но там скорпионы, змеи, волки!
Людмила Ивановна прищурила глаза. А Генка и Коля переглянулись: вот это фауна!
И заместитель министра, улыбаясь, сказал:
— Ну что ж, если у Колумба такая крепкая команда, то можно попробовать, конечно.
— И я говорю: можно попробовать! — быстро сказал Церендорж. Такой момент нельзя было упускать.
— Ну что ж, надо поговорить с товарищами, — подумал вслух старый друг Василия Григорьевича и посмотрел на часы. — Ещё есть время!
А Церендорж многозначительно подмигнул ребятам и вскинул вверх щепоткой пальпы:
— Всё может быть! Вдруг и получится!
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Василий Григорьевич усмехался и то и дело покачивал головой. Нет, утро его не обмануло! День был удивителен!
Да и вечер тоже.
Над городом играли алые сполохи заката. Из-за гор по небу тянулись нити облаков. И казалось, что это поднимаются дымы от костров далёких несметных становищ. Откуда-то с юга накатывался на город свежий полынный дух вечерней пустыни. И Василий Григорьевич придержал шаг.
— Вы чувствуете? Это запах Гоби!
Светка со вкусом понюхала воздух и сказала:
— Правда! И пахнет травкой — в шашлык кладут.
А Людмила Ивановна улыбнулась и заметила:
— И всё-таки безответственное это предприятие!
— Почему? — вспыхнул Генка.
— Риск! И никакой пионерской работы!
Коля смотрел на небо, на горы и как бы между прочим сказал:
— А что? Сделаем доклад о поездке. Что-то найдём для школьного музея…
— Да просто посмотрим! Есть возможность увидеть то, что не увидишь нигде. Как же не посмотреть? — сказал Генка.
— А где проведём пионерскую работу? — усмехнулась Людмила Ивановна.
— В Гоби!
— Да вы посмотрите на карту! Сплошь пустыня! Коричневое выгоревшее пятно!
Этот возглас словно всколыхнул Василия Григорьевича. В самом деле: сплошное жёлтое, красное, коричневое пятно! Чудо! И он сказал:
— Если едем — надеваю тельняшку! Представляете? Гоби, барханы, пески — и вдруг тельняшка! Одна на всю пустыню!
Он посмотрел на небо, где загорались звёзды, и, щёлкнув пальцами, прочитал: