Коготь дракона. Сага лунных башен
Шрифт:
— Да, еще вспомнил! Я застрелил одного парня в салуне «Бриллиантовый дворец»!
Отец почесал бороду.
— Становишься чуток рассеянным, да, Бакнер? А его опознали?
— Да я же не убил его! Я просто прострелил ему плечо, руку и ногу. Он был нездешний, и я подумал, что он, может быть, не все понимает!
— Не понимает чего? О чем был спор?
— Не помню,— пожал я плечами.— Кажется, о политике.
— А что ты сам-то понимаешь в политике?
— Ничего, поэтому я и прошил его, когда исчерпал все аргументы!
— К черту все это, Бакнер! Надо быть поосторожнее, когда стреляешь в людей в салунах. Эта страна становится
— Не думаю, что это случится в скором времени,-— ответил я.
— Когда я захочу узнать твое мнение, я его спрошу! — взревел отец.— А до тех пор молчи! Почему ты думаешь, что он не нападет?
— Потому что Керби и есть тот самый парень, которого я подстрелил,— объяснил я.
Отец некоторое время стоял неподвижно, поглаживая бакенбарды, и на лице его читалось крайнее любопытство; затем он схватил меня за воротник и пояс брюк и потащил к двери.
— Момент настал, Бакнер,— сказал он,— иди и переделывай мир по своему усмотрению. Ты вырос, хотя ума и не набрался, и, во всяком случае, как я заметил некоторое время назад, тебе уже надо думать о благополучии большинства. Семейство Граймсов известно своим умением принимать наказание, но всему есть предел. Когда я вспоминаю поединки с рейнджерами, в которые твоя умственная отсталость и полная необузданность ввергли нас с тех пор, как ты в состоянии держать пистолет, я без всякого энтузиазма смотрю на предстоящее столкновение с властями. Нет, Бакнер, лучше тебе куда-нибудь убраться.
— И куда ты хочешь, чтобы я убрался? — поинтересовался я.
— В Калифорнию.— Отец пинком открыл дверь.
— Почему в Калифорнию? — удивился я.
— Потому что это самое дальнее место, которое мне известно,— ответил он, выталкивая меня.— Вот тебе мое благословение!
Я высморкался и спросил отца через дверь, которую он запер изнутри:
— И надолго?
— Не очень,— отозвался отец.— Не забывай о своем бедном старом отце и других родственниках, которые будут тосковать о тебе. Возвращайся лет через сорок-пятьдесят!
— А где находится эта Калифорния? — осведомился я.
— Там, где добывают золото,— пояснил он.— Если будешь ехать и ехать прямо на запад, попадешь туда обязательно!
Я отправился в кораль и оседлал моего коня — или, вернее, коня моего брата Джима — ведь он на самом деле принадлежит ему. Мной владело странное чувство — ведь до сих пор мне не приходилось отлучаться за пределы Найф-Ривер. Я не мог следовать прямо на запад, потому что тогда не миновать ранчо старика Гордона. Он приказал своим ковбоям застрелить меня при первой же встрече: несколько месяцев назад я прикончил трех его парней. Поэтому я повернул на юг и ехал, пока не приблизился к ранчо Доннелли, чувствуя, что поступаю неправильно, потому что Джо Доннелли все еще хромал после нашего с ним спора в Найф-Ривер. Там я опять повернул на запад, в Брокен Роуп. Никто из девяти или десяти его жителей, которые за мной охотились, не проснулись, так что я спокойно проехал поселок и направился в незнакомые края, как раз когда взошло солнце.
После того как окрестности Найф-Ривер остались далеко позади, на протяжении долгого времени единственными людьми, которых я видел, были пастухи-мексиканцы. Мне было стыдно спрашивать их, где я нахожусь, тогда они сочли бы меня невеждой. Потом даже пастухи скрылись из вида, и я оказался в пустыне, но тем не менее помнил, что, если по-прежнему буду направляться на запад, то, в конце концов, попаду в Калифорнию. Так прошло много дней; пребывая в мрачном настроении, на свое будущее я не поставил бы и десяти центов. В один прекрасный день, примерно в середине утра, я оказался в местности, немного напоминавшей окрестности Найф-Ривер, только холмы там были повыше и окружали ее отвесные острые скалы.
«Надоела мне эта прогулка,— подумал я,— остановлюсь здесь и добуду себе немного золота».
Привязав коня моего брата Джима к дереву, я выбрал себе возле тропинки подходящий валун, величиной почти с сарай, и начал куском кремня высекать из него осколки.
— Какого черта ты тут делаешь? — услышал я спустя некоторое время незнакомый голос.
Я повернулся и увидел пятерых всадников с обветренными лицами; самый высокий, обладатель длиннющих бакенбард, выглядел как настоящий индеец. Он покрутил бакенбарды, нахмурился и спросил:
— Ты меня слышишь? Зачем ты бьешь по этой скале?
— Надеюсь найти золото,— ответил я.
Он побагровел так, что даже глаза у него налились кровью и произнес:
— Уж не пытаешься ли ты одурачить Уильяма Хайркимера Хокинза? Эти безграничные прерии усыпаны костями заблудившихся идиотов. Я тебя вежливо спрашиваю…
— Я тебе только что сказал,— вздохнул я.— Я пытаюсь добыть немного золота. Я слышал, здесь, в скалах, есть золото.
Мой собеседник буквально остолбенел, а его спутники дружно рассмеялись:
— Не убивай его, Билл, этот гробокопатель говорит правду.
— Черт с ним,— сказал он, покрутив ус.— Я ему верю. Только никакой он не гробокопатель. Кто ты, откуда и куда направляешься?
— Меня зовут Бакнер Джепарди Граймс,— представился я.— Иду из округа Найф-Ривер, штат Техас, к золотым полям Калифорнии.
— Тогда,— усмехнулся он,— тебе еще предстоит неблизкий путь.
— Разве это не Калифорния? — удивился я.
— Нет, это Ныо-Мехико,— ответил он.— Двигай дальше. Мы направляемся в Смоквиль. Давай-ка седлай коня и поехали с нами.
— Зачем тебе нужен этот длинноногий обалдуй? — поинтересовался один из его парней.
— Да так, для смеха,— ответил Хокинз.
— Тебе определенно хочется разбавить свой юмор пистолетным дымом,— высказался лысый малый, похожий на грустного волка.— Я видел немало техасцев, некоторые из них были смышлеными, некоторые — тупыми, но в одном отношении все они одинаковы: настоящие сволочи.
Хокинз фыркнул, я оседлал коня моего брата Джима, и мы направились к Смоквилю. Четверо дружков Хокинза обращались к друг другу «Косой», «Рыжий», «Курчавый» и «Аризона». После некоторых моих родственников из Найф-Ри-вер это была самая крепкая бавда головорезов, которую я когда-либо видел.