Коготок увяз...
Шрифт:
Я вздохнула. Конечно, я вредничаю. Женщина несчастна. Ее можно понять. А я просто обижена. И веду себя как ребенок. Пора быть снисходительной.
– Вы-то сами не принимайте все близко к сердцу, – посоветовала я моему расстроенному гостю.
– Я стараюсь, – вскинул он на меня глаза, полные горечи, – сами понимаете – трудно держать себя в руках. Особенно в такие…
Он замолчал. Пытался справиться с собой.
– В такие вот мгновения… – закончил он фразу. – Ведь от меня зависит состояние Люси.
Что-то я так не думаю. Просто Люсе
– Давайте о деле, – попросила я. Я не хотела обсуждать Люсино настроение. Бог с ней. Девочка взрослая, сама разберется.
– По делу так по делу, – кивнул он, – в прошлый раз мы с вами говорили о подозрительных знакомых… Конечно, я почти не общался с Володей последнее время. Мне трудно судить. Все больше Люся занималась им. А она утверждает, что Володю окружали прекрасные люди. Кроме…
Он замолчал. Замолчал он надолго. Уставился в окно. Я рискнула нарушить чересчур затянувшуюся паузу:
– Ну? И что вы хотели сказать дальше?
– Что? – обернулся он ко мне, недоуменно и растерянно глядя на меня. Я, кажется, напугала его своим вторжением.
– Кроме кого?
– Ах, да… Вспомнил. Кроме Бориса.
– Кто это такой? – Я подалась вперед. Оказывается, был у Володи некий друг, о котором отчего-то предпочитали молчать? Почему? Не загадочный ли «омоновец»?
– Сосед, – пожал плечами Пономарев. – По этажу. Глава некой фирмы. Мы, правда, так и не смогли узнать, чем он занимается. А последнее время Володя свел с ним дружбу. И даже работал у него агентом… Или – дистрибьютером? Не знаю… Ему же постоянно были нужны деньги. Вы знаете этих подростков. Честно говоря, мне очень не нравился этот Борис…
По описаниям Борис был тем самым амбалом, с которым я имела счастье встретиться на лестнице. И даже совершить совместный вояж в лифте. Какая у него была там фирма, Александр Борисович не знал. Но, судя по специфической внешности, ничем хорошим Борис заниматься не мог. А если учесть, что загадочная барышня в мужских ботинках перед его появлением выпорхнула именно из его квартиры, знакомства он тоже водил странные. И ежели Володя Пономарев прирабатывал в Борисовой фирме, то кем? Боевиком, что ли? Вполне возможно, что теперь их называют дистрибьютерами…
Я отметила, что мне Борис тоже не понравился. Но общаться с ним придется. Вполне вероятно, что он участник всей этой загадочной истории.
И что ж это за фирма такая? Я произнесла вопрос вслух.
– Я постараюсь узнать, – пожал плечами Пономарев.
– Если вас не затруднит, – попросила я.
Сама я твердо решила постараться встретиться с отвратительным Борисом еще сегодня.
Пономарев подтвердил мое дальнейшее участие в этом расследовании. Он, как и я, не верил, что убийство совершено Витькой. Во-первых, Витька не относился к людям, способным на подобные деяния. Во-вторых, Володя был ограблен. А у Витьки в карманах не прибавилось
Ментура же была в своем духе. Зачем шевелить извилинами? Зачем? Есть хорошенькие показания. Есть бомж, который всех достал фактом своего бесхозного существования. Обществу пришла охота отдохнуть от него. Пусть спокойно прозимует в тюрьме, а там мы, мол, что-нибудь придумаем…
Попытка вылить раздражение на представителя милиции в лице Мельникова А.Н. ни к чему не привела. Облегчения у меня в душе не появилось. Мельников терпеливо выслушал мои грязные инсинуации в адрес отечественных стражей порядка, вздохнул и ответил:
– Тань, ну при чем тут я… Этим делом занимается не мой отдел. Если тебе будет нужна помощь, я всегда готов тебе помочь. Ты же сама знаешь, какие умы у нас тут бал правят…
Я это действительно знала хорошо. И что Андрюшка ни при чем, тоже догадывалась. Но…
Я была взбешена. Несправедливость меня давно не шокирует. Я привыкла к ней, как к естественному и непременному атрибуту нашей жизни. Но тупость меня просто доводит до крайней степени бешенства! Впрочем, тупость является вторым непременным атрибутом…
Я бросила кости. Чтобы успокоиться. Они перевернулись в воздухе и упали, образовав комбинацию: «33+19+7».
Поняв значение, я рассмеялась. Знаете, что мне сказали?
«Ваш резкий тон – совсем не признак прямодушия и силы». Иногда они меня воспитывают…
И весьма удачно! Сейчас я успокоилась. И отдохнула. Мне стало легче. Можно отправляться к отвратительному Борису.
Чтобы разговорить человека, надо постараться ему понравиться. Так сказать, попытаться расположить его к себе. И когда он, этот индивидуум, полностью расположится к тебе, можно вытянуть из него все! Даже признание в нетрадиционных сексуальных пристрастиях! Даже в детских грешках!
А отвратительный Борис мог знать некие детские тайны Володи Пономарева. Конечно, вряд ли он ни с того ни с сего захочет делиться ими со мной… Я ему человек посторонний. И ему наплевать, что меня эти Володины тайны ужасно беспокоят. Поскольку именно через них я намереваюсь выйти на убийцу.
Понравиться таким личностям, как Борис, можно. Если, например, ты будешь соответствовать их наивным представлениям о западных топ-моделях. Естественно, если я решу полностью походить на эту самую топ-модель, моего Бориса это может отпугнуть. Поэтому я должна быть похожа на убогий отечественный вариант.
А уж добиться этого – дело немудреное. Достаточно выложить на лицо несколько слоев дорогой косметики. Что я и не преминула сделать. Через десять минут нечеловеческих усилий я с удовлетворением отметила, что лицо мое совершенно изменилось. Причем в худшую сторону. Из зеркала на меня смотрела ужасная, вульгарная девица с полуметровыми ресницами, губы приобрели кошмарный кровавый оттенок, и я искренне пожалела, что Коппола не дождался меня на роль в фильме «Дракула». Из-за этого фильм у него получился презанудный…