Коко Шанель. Жизнь, рассказанная ею самой

Автор неизвестен

Но главное: создавая свои модели на рю Камбон, я создавала именно СВОИ модели, а не те, что нужны для роли в фильме или определенной актрисе в жизни сообразно ее характеру. В Голливуде была велика опасность этого лишиться.

Я, наверное, отказалась бы, не настои Ириб. Поль Ириб сам побывал в Америке, пытался работать в Голливуде, испытал сокрушительное фиаско и, казалось, должен отговаривать меня, но он советовал попробовать.

– Габриэль, ты ничего не теряешь, кроме времени. Голдвин так или иначе выплатит тебе гонорар, зато

какая это реклама и не только в Америке, но и во всем мире! К тому же Америка научит тебя делать деньги и на все смотреть другими глазами.

Я смеялась:

– Деньги, если ты успел заметить, я умею делать и без Америки.

Ириб качал головой:

– Это другие деньги, Габриэль, и размах другой. Знаешь, чему у американцев можно поучиться? Масштабности мышления. У них все самое-самое большое и великое, даже кризис. А еще это массовая культура, хватит сидеть на заказах для богатых дам.

Я действительно не понимала.

– А что же мне делать, одевать французскую армию? Пуаре уже пытался делать такую глупость. Я не стану шить форму сестер милосердия или пожарных.

Он настойчиво советовал:

– Отправляйся в Америку и посмотри. Сходи в большие магазины. Там продаются твои модели.

– Я не шью модели для магазинов, мои портнихи для этого слишком квалифицированны и дороги!

Ириб высказал мысль, которая практически перевернула мир кутюрье, во всяком случае, мой собственный.

– Габриэль, это платья, сшитые не в твоем Доме, но с твоих скопированные. Понимаешь, берут твои модели, распарывают, снимают копии и выпускают тысячами штук совсем дешево. Получается нечто похожее.

– Но у меня все изделия на определенный размер!

– И я о том же. Часто копии лишь блеклый отсвет того, что есть в Париже. Ты теряешь огромные деньги.

И все равно я не понимала.

– Объясняю. Америка тоже хочет носить стиль Шанель, необязательно в твоем исполнении, но тобой разработанный. Причем носить не через полгода, а всего лишь через пару месяцев после показа коллекции. Почему бы тебе одновременно с коллекцией не делать лекала для раскроя на разные размеры и продавать их фабрикам по производству одежды?

– И все будут носить мои модели?

– Но они же и так носят, только плохого качества и плохого кроя. Отдавай право производить твои модели только тем, кто может отвечать за качество, и в твои изделия скоро будет одета вся Америка. Ведь тебе же всегда нравилось, когда платья копировали. Научись извлекать из этого деньги.

Я только отмахнулась:

– У меня их и так достаточно.

Но предложение оценила. Если все действительно обстоит так, то я и впрямь могу одевать Америку. Там уже покупают большую часть производимых духов «Шанель № 5».

Голдвин получил мое согласие.

Удивительно, но больше всех обрадовалась Мися. Она загорелась желанием найти в Америке брата Руси Алексея Мдивани. Зачем ей это понадобилось,

не могла объяснить и она сама. А во-вторых, Мися твердо вознамерилась разыскать и моего отца. Не объяснять же ей, что Альбер Шанель никогда пределов Франции не покидал. Я же всем твердила, что отец уехал в Америку, чтобы разбогатеть.

И вот в апреле 1931 года мы наконец отправились в Америку. Со мной плыла целая армия модисток, портних, манекенщиц…. Мне предстояло работать, не обучать же там новый штат, мои уже привыкли к жестким требованиям, кто знает, что за модистки там.

За время плавания я не раз вспомнила Дягилева, не любившего открытые морские просторы. Казалось бы, чего бояться мне, столько раз ходившей по морю на паруснике Вендора, пусть и огромном, но все же куда меньше океанских лайнеров? Я не боялась, но мы с Мисей обе страшно измучились и сильно простыли, а потому разглядывать огромную статую Свободы желания не было никакого.

Я уже привыкла к вниманию со стороны газет к собственной персоне, но то, что увидела в Америке, не шло ни в какое сравнение. Они щелкали своими камерами так, словно прибыла королева. Мися усмехнулась:

– Но ты и есть королева. Королева Моды.

Мадемуазель стали писать с большой буквы, все чаще добавляя Великая. Мне нравилось: Великая Мадемуазель.

Голдвин расстарался, нам был выделен специальный поезд (между прочим, полностью, вплоть до локомотива, выкрашенный в белый цвет!), чтобы довезти до Лос-Анджелеса, а на перроне встречала толпа голливудских знаменитостей во главе с Гретой Гарбо, поднесшей мне огромный букет орхидей. Честное слово, даже Вендору с его сумасшедшим размахом до Америки далеко.

Вендору не пришло бы в голову разместить в ванной телевизор, чтобы смотреть его, нежась в воздушной пене. А в апартаментах отеля «Уолдорф» такой обнаружился. У Вендора была роскошь древности, здесь – размах!

Саму работу в Голливуде вспоминать не хочется, собственно, просто нечего. Костюмы для Глории Свенсон в хорошо принятом критикой фильме «Сегодня вечером или никогда» удались, тоже были приняты прекрасно, но и только. Конечно, все актрисы не собирались носить только костюмы, созданные Шанель, некоторые, как Грета Гарбо и Марлен Дитрих, даже стали моими подругами и многое заказывали у меня, но заставить следовать их примеру всех поголовно…

– Сэм, к чему вам противостояние с целой армией актрис?

Мы сошлись во мнении, что эксперимент становится опасным, нет, не для меня – для положения самого Голд вина. Костюмы для Свенсон я сделала, свой миллион получила.

Но в Америке занималась не только и не столько кино (не по своей вине), сколько налаживанием деловых связей.

Ириб, конечно, был прав по поводу гигантизма во всем, а еще по поводу моих моделей в ведущих магазинах. «Сакс» «Маси’з» и многие другие торговали их бледными копиями, это стоило взять на вооружение, покупали-то охотно.