Коко
Шрифт:
Синий демон вырывал язык у человека, привязанного к столбу.
Пул брел по дорожке между экспонатами и слышал, как щелкала, и щелкала, и щелкала фотокамера Гарри Биверса.
Ухмыляющиеся дьяволы разрубали пополам женщину, расчленяли на куски мужчину, варили вопящих грешников в котлах с кипящим маслом, поджаривали их на длинных вертелах.
Майкл вспомнил, отдавая себе отчет, что за этим воспоминанием где-то глубже кроется совсем другое: как во время интернатуры ему пришлось работать в палате “скорой помощи”. Ему приходилось останавливать кровь, промывать раны, выслушивать крики,
“...Продайте мне немного этого долбаного морфина, док, – умолял молоденький пуэрториканец в пропитанной кровью футболке, которому Майкл зашивал огромную рану, сам весь забрызганный кровью наркомана...”
...Везде кровь, кровь на бетонных плитах, кровь на камнях, руки и ноги на полу, вспоротые ножами животы.
– Эй, ребята, не загораживайте, – донесся до Майкла голос Конора Линклейтера. – Эй, Мики, эти парни действительно верят в бессмертие?
И зачем Биверсу понадобились фотографии всего этого?
Майкл услышал вопли Кэла Хилла, так долго умиравшего на том поле в Долине Дракона, и голос Денглера, произносящего слова: “И как это Богу удается делать все одновременно?”
Денглер был прав: Бог действительно делает все одновременно.
Все те дни, что Пул работал в палате “скорой помощи”, он буквально заставлял себя ходить на работу. Заставлял себя встать, принять душ, насильно втискивался в одежду, заводил машину, доезжал до больницы, надевал спецодежду – и все это в состоянии настолько полной депрессии, что она не была даже заметна окружающим – видимо, ее воспринимали как обычное состояние Майкла Пула. Целыми днями он ходил ни с кем не разговаривая. Джуди приписывала настроение Майкла тем ужасам, которые приходилось видеть на работе, глядя на людей, буквально умирающих у него на руках, когда от каждого пациента исходила к тому же скрытая угроза.
Обливаясь холодным потом, Майкл сделал еще несколько шагов под известняковыми сводами. Следующая группа изображала женщину с клеткой, полной кроликов, на спине и мужчину, держащего клетку с поросятами, перед судьей. Пул вспомнил красивые испуганные глаза кролика Эрни. Майкла обступали все новые и новые фигуры. Лишь годом позже, стажируясь в педиатрическом отделении пресвитерианской больницы “Колумбия” в Нью-Йорке, Майкл понял, в чем было дело.
И вот теперь все пришло снова, здесь, в известняковом гроте.
“Площадка номер десять. Людей, которым предстоит воплотиться в животных или другие низшие формы жизни, снабжают необходимыми им покрытиями – мехом, кожицей, перьями, прежде чем они вступят в воды реки под названием Судьба, с тем чтобы бессмертные души содержались в надлежащей оболочке”.
Пул услышал смех Биверса уже за пределами грота.
Он еще раз отер пот и вышел на солнцепек. Гарри Биверс стоял перед ним, улыбаясь во весь рот. Чуть ниже на холме виднелась яма, наполненная гипсовыми скульптурами сине-зеленых крабов, высовывавших оттуда свои омерзительные щупальца. В очередном гроте на другой стороне дорожки огромная женщина с куриной головой вцепилась в руку своего мужа с головой утки, явно желая убить его, хотя Майкл не смог
– Потрясающе, – сказал он, оборачиваясь, чтобы запечатлеть знак на вершине холма, откуда они начали свою экскурсию в “Камеру пыток”.
– В Нью-Йорке есть девицы, которые с ума сойдут, если показать им такое, – сказал Гарри. – Не верите? Есть девки, которые пойдут с кем угодно, только покажи им эти картинки.
Конор, смеясь, отвернулся, чтобы не злить Гарри.
– Думаете, я не знаю, о чем говорю? – голос его звучал слишком громко. – Спросите Пумо – он бывает там же, где и я, и он знает...
4
Покинув Сады Тигрового бальзама, друзья некоторое время брели без цели, не очень понимая, куда направляются.
– Может, вернемся обратно в Сады? – предложил Конор. – А то зашли куда-то в никуда.
Это действительно было почти что так. Друзья поднимались на вершину одного из холмов по дороге с прекрасным гладким покрытием. Дорога шла между берегом реки с безукоризненно подстриженной травой и рядом бунгало, стоящих на довольно большом расстоянии друг от друга среди зелени садов. С тех пор как друзья вышли за пределы Садов, единственным живым существом, которое они увидели, был шофер в форме и темных очках, сидевший за рулем “Мерседеса 500 сел”.
– Мы, должно быть, прошли уже около мили, – сказал Биверс. Он давно уже вырвал из путеводителя карту города и теперь постоянно вертел ее в руках. – Можете сами возвращаться в Сады, если хотите. А я уверен, что на вершине этого холма что-то должно быть. Черт побери, никак не могу найти на этой долбаной карте, где же мы находимся. – Гарри вдруг остановился как вкопанный и уставился на какую-то надпись на коварной карте. – Тупое дерьмо этот Андерхилл, – сказал он.
– Почему? – спросил Конор.
– Буги-стрит – вовсе не Буги-стрит. Этот безмозглый попугай не знал, о чем говорит. Это Бугис-стрит. Это просто должна быть Бугис-стрит, больше здесь нет ничего даже близко похожего по названию.
– Но я думал, таксист...
– И все равно Бугис-стрит, здесь же ясно написано, – Гарри сердито посмотрел на друзей. – Если Андерхилл и сам толком не знал, куда отправляется, как, черт возьми, должны мы его искать?
Они побрели дальше по холму и вскоре оказались на перекрестке без единого дорожного знака. Биверс решительно свернул вправо. Конор попытался было протестовать, что центр года и их отель находятся совсем в другой стороне, но Биверс продолжал идти вперед, пока Майкл с Конором не сдались и не последовали за ним.
Через полчаса перед ними остановилось такси, водитель которого был очень удивлен, заполучив пассажиров в этом месте.
– Отель “Марко Поло”, – сказал Биверс таксисту. Он тяжело дышал, лицо пошло пятнами, причем уже невозможно было понять, были это красные пятна на белом фоне или же наоборот. На спине пиджака виднелась мокрая от пота полоса, которая шла от плеча к плечу.
– Мне просто необходимо принять душ и немного поспать, – сказал Гарри.
– Но почему вы шли в противоположном направлении? – удивлялся водитель.