Коктейль “Торпедный сок” (Torpedo Juice)
Шрифт:
– Дайте Коулмэну телефон! – закричал Соп Чоппи. Перед Коулмэном тут же появился мобильник. Бад Наранья набрал девять-один-один и передал трубку Коулмэну, который глотнул пивка напоследок и приложил телефон к уху.
– Алло? Да, я знаю девушку, которую показывают по телику. Нет, не репортера, а прыгунью… Да, я бы хотел помочь. Может, она пожелает поговорить со мной… Бойфренд… Да, я бы сказал, у нас большая близость… Недавно я сделал ей предложение. Конечно, я подожду. – Коулмэн прикрыл телефон рукой. – Сейчас соединят!
– Секундочку! – сказала Мария Рохас, поправив крошечный динамик в ухе. – Кажется, она что-то кричит. Давайте попробуем разобрать… – Камера еще больше приблизила изображение. Телевизионная станция увеличила громкость микрофона, направленного в сторону Брэнды.
К ее лицу прилипли мокрые пряди.
– Я больше не хочу жить!.. Мне стыдно на себя смотреть! Я… трахнулась… с Коулмэном!
Ребята в баре похлопали Коулмэна по спине.
– Молоток!
Коулмэн ухмыльнулся, а потом замахал рукой.
– Ш-ш-ш! Мне кажется, они меня соединяют!
По телевидению переговорщик вытянул на конце длинного шеста сотовый в непромокаемом чехле. Он потихоньку двигался к Брэнде, предлагая взять трубку. Наконец девушка согласилась и с опаской поднесла телефон к уху.
– Э-э… Алло?
– Привет, детка! – сказал Коулмэн. – Как твое ничего?
– Кто это?
– Это Коулмэн! Твой бусечка! Помнишь, как мы с тобой зажигали?
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Камера отследила смертельный прыжок Брэнды в штормовое море.
В баре стало тихо, как в гробнице. Все молча уставились на экран. Коулмэн тихо нажал на «отбой» и взял еще один бублик. Остальные смотрели кто в пол, кто в потолок. Барабанил дождь.
Телестанция переключилась на студию. Мужчина средних лет, сидящий за столом ведущего, начал:
– Мы напоминаем зрителям, что передача «Свидетель номер пять» представляет самые свежие новости в прямом эфире без монтажа и не может нести ответственность за содержание… – Он переложил бумаги и повернулся ко второй камере, дабы станция могла похвастаться, что она есть. – К другим новостям: подозреваемый наркобарон был обнаружен застреленным в собственном доме на Ноу-Нейм-Ки. Полиция перекрыла подступы к особняку и не дает комментариев. Однако источники, приближенные к расследованию, а именно те же сотрудники полиции, сообщили нам, что в настоящий момент окружают подозреваемого… Новости спорта: арестовали…
Сетчатая дверь со скрипом распахнулась. Туда просунул голову промокший до нитки Гаскин Фасселс.
Компания повскакивала с табуретов и подбежала к нему.
– Заходи!
Они подтащили Фасселса к столу и усадили. Тот закрыл глаза и расплакался.
– Он мертв!
– Мы знаем, – сказал Соп Чоппи. – Только что сообщили по телевизору.
– Что случилось?
– Ты его убил?
Гаскин Фасселс выразительно замотал головой.
– Клянусь, нет! Он уже был мертвый! Вы должны мне поверить!
– Мы тебе верим! – заверил его Боб-бухгалтер. – Но ты должен рассказать нам все, что видел.
– Ничего, только большую лужу крови и кресло, которое было повернуто в другую сторону. Я осторожно обошел, а он там, с простреленными глазами!
– Это знак, – произнес Соп Чоппи.
– Какой еще знак? – спросил Бад.
– Я не помню, как он расшифровывается. Но мне кажется, очень серьезный.
– Да заткнись ты! – гаркнул Боб.
– Что мне делать? – умоляюще спросил Фасселс.
– Погоди, не нервничай. Может, удастся все устроить. Подумай хорошенько! Ты оставил какие-нибудь улики?
– Вроде нет.
– Ладно, тогда нужно вывезти тебя отсюда…
– Улики – это, например, если упал в лужу крови?
– Да!
– У тебя руки в крови?!
– Нет, только ладони и кончики пальцев.
– Но ты ничего не трогал…
– Нет.
– А стол считается?
– Да.
– Тогда трогал… И дверной косяк, и поручень на лестнице, и кресло, когда я снова поскользнулся, и его штанина, за которую я схватился, когда вставал, и записка, которую я уронил, когда снова упал, а потом так разволновался, что забыл о ней…
Компания попятилась.
– Вы чего? – не понял Фасселс. Дверь снова открылась.
Вошли помощники шерифа Гас и Уолтер.
– Тут есть некий Гаскин Фасселс? Все указали на него.
Гас вытащил наручники.
– Гаскин Фасселс, вы арестованы за убийство Дугласа Фернандеса.
Глава 33
Бортовой журнал капитана Флорида, звездная дата 385.274
Начинаю сомневаться в необходимости института брака. Думал, что поднимусь на новый уровень развития, а пока только теряю свой статус. Сначала Коулмэн вломился во время нашей игры в «Звездные войны», потом меня поливали дерьмом за то, что я сидел в баре до трех ночи. Не думал, что будет еще хуже. Как я ошибался! Спланировал провести целый день с Коулмэном, но Молли решила выбирать полотенца для ванной. Я уже собрался и поэтому сказал ей, что буду рад всему, что она выберет. Не успел я глазом моргнуть, как опять в дерьме и ничего не понимаю. Все ее поведение выражает обиду, и она опять хлопает дверями. Я бегу за ней и спрашиваю: «Что случилось, милая?» А она говорит: «Ничего». Однако хлопать дверями продолжает.
Я еще не разобрался в семейной жизни окончательно, хотя кое-что усвоил. «Ничего» на самом деле значит «много». Если на самом деле ничего не произошло, она расскажет тебе все, будет тявкать, тявкать и тявкать о какой-нибудь ерунде, в то время как ты пытаешься посмотреть документальный фильм о царе Николае. Наконец я говорю – очень ласково: «Милая, понимаешь, я ждал этой передачи целую неделю…» И вдруг Николай оказывается важнее, чем она. Как полный идиот, я вынужден признать, что да – понятное дело, Россия, царская династия, поворотный пункт во всемирной истории. Как я ни пытался вылезти из этой дыры, сверху валилось еще больше грязи.
Я позвонил своему женатому другу из Уэст-Палм-Бич и спросил, что за фигня происходит, а он ответил: «Ты что, дурак?» Оказывается, я должен выбирать полотенца вместе с Молли. Так строятся семейные отношения. Я ведь этого не знал!
Отправляюсь с ней в универмаг, и она снова довольна. Ходим по разным отделам, и очень скоро я готов отрезать себе голову. Если я хочу купить полотенце, то иду в магазин, беру это долбаное полотенце и покупаю! Потом им вытираюсь. Все, финиталя комедия. Оказывается, выбор полотенец с супругой превращается в интроспективное дамское кино с Хол-ли Хантер, которое длится три часа, но ничего не происходит. Молли тычет мне в нос полотенца и спрашивает, нравятся ли они мне, а я нетерпеливо киваю и смотрю на часы. «Идеально. Прелесть. Пошли». А она: «Тебе не нравится. Я вижу» – и берет другие. «Очень мило. Очаровательно». «Нет, ты только так говоришь». Через двадцать штук она наконец выбирает те, что показывала самыми первыми. Мы идем к кассе и – вы представляете, маленькое полотенце для рук в наборе стоит девять долларов! Я говорю: «Еханый бабай! Да в некоторых странах за девять баксов минет сделают!» Очевидно, она хотела услышать другое. Я что, телепат?