«Коламбия пикчерз» представляет
Шрифт:
– Все это ясно, но… прошло несколько лет. Я понимаю, если бы это случилось сразу, но четыре года – большой срок, раны затягиваются, к тому же мы, слава богу, никогда особой злопамятностью не отличались. Тут должно быть что-то такое… Опять же, зачем сюда Кошкина приезжала? И что нашла в бумагах отца?
– Смотри, что получается, – горячилась Женька. – Погибли только немцы, охрана, скорее всего, была предупреждена, то есть папаша Кошкиной знал о злодействе. И возможно, оставил что-то вроде воспоминаний.
– И из-за них
– Да, как-то нескладно получается. Допустим, он назвал фамилии убийц, но их, скорее всего, уже нет в живых, да и срок давности…
– Опять же, ей незачем было приезжать сюда. Желала полюбоваться на дело рук папаши? Довольно сомнительно. Я могу понять местных, слава убийц им ни к чему, вот они о тех временах и предпочитают молчать. Однако по-прежнему не ясна роль Кошкиной. И все той же Натальи. Кто звонил из монастыря, зачем звонил? Полная неразбериха.
– Это точно. А еще надпись на кресте кто-то оставил.
– Слушай, а что сестры о своих мужьях говорили?
– Все трое погибли в результате несчастных случаев, – мутно посмотрев на меня, ответила Женька. – И волки выли… Анфиса…
– Только без мистических бредней, пожалуйста, – попросила я. – Предположим, взрыв не случайность, но даже это надо еще доказать.
– По мне, так все яснее ясного.
В этот момент у Женьки забренчал мобильный – звонил Петечка с вестью, что Петренко Степан Иванович служил как раз в тех краях, где мы с Женькой в настоящий момент голову ломали над загадками более полувековой давности.
– Спасибо, родной, – презрительно фыркнула Женька. – Мы это и без тебя успели узнать. – Поспешно и без всякого намека на благодарность она с ним простилась, после чего решила позвонить Волкову. – Пора бы ему освободиться.
Оказалось, что Волков находится в музее. Мы сообщили, где нас можно найти, и стали ждать его появления. Волков пришел через десять минут, улыбаясь, предложил выпить кофе. В тот момент кофе интересовал нас мало, и мы сразу полезли с вопросами.
– Значит, вас интересует та давняя история? – окинув взглядом экспозицию, произнес он. – История, скажем прямо, непростая.
– Мы считаем, что это был вовсе не несчастный случай, – решительно заявила Женька.
– Убийство из мести? – пожал он плечами. – Честно скажу, сомневаюсь.
– Почему?
– Время. Прошло слишком много времени, чтобы ненависть была столь сильна.
– Анфиса тоже мне эти четыре года в нос тычет, а я считаю, что все просто. Представился случай, ну и рванули монастырь, благо, что там был склад взрывчатки.
– Ничего подобного, – покачал головой Волков. – Никакого склада к тому моменту в монастыре уже не было.
– Как? – удивилась Женька. – Нам только что сотрудница музея сказала.
– Она, скорее всего, никогда этой историей особо не интересовалась и располагает лишь общими сведениями. Склад действительно был, когда вблизи Рождествена
– Что ж там тогда взорвалось в таком случае? – растерялась я.
– Официальная версия – артиллерийские снаряды, которые оставались в монастыре еще со времен гражданской войны. Немцы при разборке на них наткнулись и… кстати, это вполне вероятно, если учесть историю здешних мест. В гражданскую монастырь сильно пострадал, он подвергся разграблению одним из первых, потом там засела какая-то банда, в общем, много всего он повидал на своем веку. Другой версии просто не было. Хотя…
– Хотя? – поторопила я.
– Допустимое предположение: кто-то сознательно заложил взрывчатку и взорвал храм. Кстати, если такую версию принять во внимание, могу сказать: сделано это было весьма профессионально. Храм сложился как карточный домик, погребя под собой двадцать пять человек, а церковь по соседству практически не пострадала. То есть занимался этим человек, в таких делах сведущий.
– Тщательно спланированное убийство? – присвистнула я.
– А мотив? Месть? Но никто из жителей сделать этого не мог, у них ни навыков не было, ни той же самой взрывчатки.
– А охрана?
– Теоретически, конечно, возможно. Вопрос: зачем им это понадобилось? Оттого официальная версия – об артиллерийских снарядах – кажется мне более вероятной.
– А если солдат кто-то об этом попросил или заставил?
– Предполагать можно все, что угодно. Только сами подумайте, какова вероятность этого? А почему, собственно, вы этим делом так заинтересовались? – додумался спросить Волков.
– Сегодня в монастыре произошел несчастный случай. Наталья погибла. Упала в ваш раскоп и разбила голову о каменную плиту.
– О господи! – ужаснулся Волков. – Наташа? Невероятно. То есть я хотел сказать… даже не знаю, что я хотел сказать, – вздохнул он. – Бедная девочка.
– Это еще не все. Кто-то написал на кресте, что стоит у монастырской стены, цифру «25». Ведь погибших военнопленных было двадцать пять человек, а взрыв произошел двадцать пятого?
– Да, точно.
– И деревню спешно покинули двое мужчин с фамилиями Рогожин. А мы слышали, как в гостинице болтали, что Наташа внучка Петра Плещеева, скорее всего одного из бывших охранников. Обстановка в деревне весьма нервная, нас уже попросили съехать.