Кольца Анаконды
Шрифт:
Наш отряд, не нарушая сложившегося расписания, отправился на сельхоз работы.
– Ну, что забьём, что беглец будет пойман? – предложил Педро.
– Я бы не стал на него ставить, – ответил я, и отказался участвовать в пари.
День прошёл рутинно, без всяких эксцессов. Никого даже не покусали муравьи или пчёлы. Никто не наступил на змею или паука птицееда. Все ждали, что вечером будет представление, которое с лихвой компенсирует этот день сурка.
Смутная тревога оправдалась. Когда наш маленький отряд вернулся в лагерь, то все могли увидеть пойманного беглеца. Он был полностью голый, и висел
К нашему лагерю вёл один из крупных притоков Параны, по нему вскоре и приплыл Альфредо, в окружении своих телохранителей. Одет он был весьма по пижонски. На нём был белого цвета костюм, чёрного цвета туфли, белая панама и солнцезащитные очки.
Пружинистой походкой спортивного человека, он спрыгнул на причал и вальяжно поздоровался с встречающим его управляющим плантации. Потом вышел на площадь и увидел пригвожденного беглеца.
– О! Кого я вижу? – с нескрываемой радостью произнёс босс наркоторговцев, – да это же сам Паблито. Мне говорили, что ты не захотел со мной повидаться, и моим собачкам пришлось полдня тебя вынюхивать по всяким колючим зарослям. Это правда?
Паблито ничего не ответил, а просто смотрел в пол.
– Ты, что не хочешь поговорить со своим старым другом? – спросил в очередной раз Альфредо. Может, тебе уже твой поганый язык отрезали?
Паблито продолжал молчать.
– Ладно, как хочешь. Ребята снимите его.
Охрана мигом, клещами вынули гвозди из кистей страдальца, и сняли того со столба.
– Тащите его за мной, – и босс вошёл в ворота виллы.
На миг у Паблито мелькнула надежда, что возможно босс его оставит в живых. Но она оказалась ложной, Альфредо предательство не прощал. Когда собака кусает кормящую её руку, то ей следует вырвать зубы. Паблито был помощником барона, и выполнял, весьма конфиденциальные поручения. Босс полностью ему доверял, ведь они через столько вместе прошли. И вот он решил, что его босс лох, и что он ему недостаточно платит. Долго не задумываясь, Паблито стал переводить на свой счёт весьма крупные проценты от сделок, то есть, воруя у босса, о чём вскоре и узнал Альфредо. Когда Паблито понял, что кольцо Анаконды уже обвило его тощую шею, он бросился в бега, но осведомители наркобарона быстро напали на его след и схватили. Его отправили на работы с остальными провинившимися на одну из плантаций, до скорой встречи с боссом. И вот, когда Паблито узнал, что Альфредо едет лично забирать товар, то решил бежать.
– А теперь живьём сдерите с него кожу, я её повешу в зале с прочими трофеями, – зло улыбаясь, отдал приказ садист, по имени Альфредо, садясь в кресло возле бассейна.
Профессиональным головорезам, какими являлась его стража, такие поручения видать были не в первой, и они за считанные минуты, под дикие стоны пытаемого, выполнили задание.
– А теперь сбросьте это мяса в бассейн с моими любимыми рыбками.
Ещё живое, трепещущееся тело охрана сбросила в водоём с голодными пираньями, которые со всех сторон накинулись на добычу и начали её терзать.
– Какой чудесный вечер! Не правда ли? – задал он риторический вопрос и закурил сигару.
Пока Паблито бился в конвульсиях, несколько капель его крови попали на белые, как снег, его штаны.
– Падла! – в сердцах воскликнул Альфредо, – от этой скотины одни убытки! Анхель,
Через пару минут бутылка текилы, рюмка и закуска в виде сыров, мясной нарезки, грибов и оливок были на столике.
– Отлично, Анхель! – поблагодарил он слугу, – а где эта сука Моника?
– Я уже тут, – раздался сзади него нежный голосок его любовницы.
Моника приплыла вместе с Альфредо на катере, и решила принять душ после длительной поездки и не смотреть кровавую сцену расправы с бывшим компаньоном своего любовника. На вид её было не больше двадцати лет. Она была высокая брюнетка модельной внешности с длиннющими густыми волосами, как конская грива, которыми она очень гордилась, и в тоже время боялась за них, так как раз, когда Альфредо был сильно пьян и беспричинно её приревновал к одному из охранников, и сказал, что снимет с неё скальп. Ну, если она ему с кем-то изменит.
– А что у нас тут есть нового, интересного? – произнёс наркобарон, после того, как уговорил полбутылки текилы?
– Есть тут у нас весьма интересный персонаж. Он не хотел говорить кто он такой и откуда. Мы уже хотели его расстрелять, а тут случайно выяснили, что он русский!
– Да, ну? – заинтересовался Альфредо, – живой русский, тут, у меня на фазенде?
– Да.
– Так, а какого хрена ты до сих пор молчал? – негодующе спросил босс, – веди его скорее сюда!
– Русский! – услышал я произнесённую с сильным акцентом свою национальность, – быстро выходи, тебя шеф ждёт.
– Руслан, всё будет хорошо, – подбодрил меня Педро.
Я, не предвидя ничего хорошего, не спеша вышел из камеры.
– Идём за мной! – скомандовал начальник лагеря, и быстро зашагал в сторону виллы своего босса.
Миновав арку обвитую виноградом, я очутился на площадке возле бассейна с окровавленной водой, у которого стоял небольшой столик со стеклянной столешницей и витыми ножками из дерева, за которым в кресле сидел уже немного подшофе мужчина лет пятидесяти в белом костюме. Рядом с ним стояла красивая молодая девушка.
– Как тебя звать? – сразу задал он вопрос.
– Руслан.
– Руслан, – обратился он ко мне, – ты, правда, русский?
– Да.
– Обалдеть! Да, моя киса? – спросил он видимо свою дочку, как мне сперва показалась. – Ну, и как ты сюда попал?
– Это длинная история.
– А ты, разве куда-то торопишься? Так, что давай, не томи, рассказывай.
«А какой смысл запираться»? – подумал я. «Никакой присяги я никому не давал, никакой военной тайны я тоже не знаю. Почему бы и не поговорить с этим возомнившим себя королём мира по душам»?
– А наводящие вопросы будут? – спросил я своего собеседника.
– Ок! Тебе нужен допрос? Ок! – начал было троить мафиози, но быстро собрался. – Итак: город рождения, семейное положение, звание, цель визита?
– Ну, не так быстро, – засмеялся я.
Альфредо налил рюмку текилы и протянул мне, – пей!
Я выпил стопарик, закусил виноградом, потом закурил предложенную мне сигару и начал рассказ.
После двух недельного пребывания в плену, истощения и обезвоживания у меня быстро наступило сильное опьянение, и развязался язык. Я начал рассказывать всё, как на исповеди. Просто изливал свою душу, по сути, первому встречному человеку.