Колчак
Шрифт:
Николай II и его семья были расстреляны чекистами в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. Следующей ночью под Алапаевском были убиты ещё пятеро членов императорского дома. Месяцем ранее близ Мотовилихи, под Пермью, был застрелен брат царя, великий князь Михаил Александрович. Большевики сообщили только о расстреле царя. Мало кто читал это сообщение, многие не поверили, а потому в народе и обществе ходили самые разнообразные слухи.
Следствие об убийстве царской семьи было начато екатеринбургскими судебными властями через несколько дней после изгнания большевиков, но первое время велось неудовлетворительно. Колчак, желавший внести ясность в этот вопрос, в январе 1919 года поручил генералу М. К. Дитерихсу, временно оказавшемуся не у дел, ознакомиться с ходом следствия и забрать все его материалы.
В начале февраля 1919 года верховный правитель вызвал к себе следователя по особо важным делам при Омском окружном суде Н. А. Соколова и предложил ему ознакомиться с материалами следствия, доставленными из Екатеринбурга. Было решено, что Соколов, взявшись за расследование, проведёт его тщательно и всесторонне, не ограничиваясь рамками убийства в доме купца Н. Н. Ипатьева.
Адмирал предполагал также немедленно, не дожидаясь окончания следствия, опубликовать официальное сообщение о всех убийствах членов императорского дома, совершённых большевиками на Урале. С этой целью Соколов подготовил записку для верховного правителя и членов Совета министров. Она не подлежала публикации, поскольку в ней содержались сведения, которые по закону нельзя было разглашать до окончания следствия. Не разобравшись в деле, управляющий делами Совета министров Г. Г. Тельберг передал эту записку в омскую газету «Заря», где она и была напечатана. Узнав об этом, Колчак распорядился конфисковать весь не успевший разойтись тираж газеты. Но, конечно, записка уже получила широкую огласку.
После этого скандала было решено не делать официального сообщения до конца следствия. Но оно затянулось, а в народе по-прежнему ходили разные слухи. Так, например, в августе 1919 года в прифронтовой зоне, близ города Ишим, распространялся, не без содействия большевистских агентов, слух о том, что в Омске казаки свергли Колчака и посадили на престол Михаила Александровича. [1098] А в октябре того же года по алтайским деревням, встречаемый колокольным звоном, разъезжал цесаревич Алексей. Задержанный контрразведкой, он оказался почтовым служащим Пуцято. [1099]
1098
РГВА. Ф. 39499. Оп. 1. Д. 143. Л. 2 об.
1099
Мельгунов С. П. Указ. соч. Ч. 3. Т. 1. С. 168.
Соколов заканчивал своё следствие уже в эмиграции. Между ним и Дитерихсом возникла полемика. Генерал считал, что следствием руководил он, а Соколов был ему «придан». Обиженный Соколов отвечал, что Дитерихс много помогал следственной работе, но следствие вела всё же не военная власть, а судебная в лице его, Соколова, ибо дело следователя «есть свободное творчество». Однако тот и другой отмечали, что Колчак очень интересовался следствием и оказывал ему всяческую поддержку. [1100]
1100
Дитерихс М. К. Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале. Ч. 1. Владивосток, 1922. С. 12–14; Соколов Н. А. Убийство царской семьи. Из записок судебного следователя. СПб., 1998. С. 6–9.
В начале января 1919 года Колчак, ещё не вполне здоровый, ездил в Челябинск на совещание с участием высших военных руководителей. Г. X. Эйхе, в то время – красный командир, а затем военный историк, писал, что на этом совещании было решено отказаться от северного направления и нанести главный удар по 5-й армии красных, занимающей фронт в районе Уфы. [1101] Этот вывод, однако, не вполне согласуется с теми выдержками из документов, которые приводит сам Эйхе. В сопоставлении с воспоминаниями Гайды они рисуют несколько иную картину.
1101
Эйхе
Как утверждал Гайда, – и с ним здесь можно согласиться – главной стратегической идеей по-прежнему оставалось нанесение удара в северном направлении (Пермь – Вятка – Вологда). Соединившись с белыми силами Архангельского района, предполагалось повернуть на Москву.
Но были и другие предложения. Атаман Дутов, видимо, из «местнических» соображений, советовал наступать южным флангом, чтобы соединиться с Деникиным. Положение Оренбургской армии становилось всё более шатким. Дутов это видел (хотя на совещании уверял всех в обратном) и хотел получить значительные подкрепления. Но сосредоточить под Оренбургом ударный кулак и потом поддерживать наступление было делом очень непростым. Российские железные дороги были повёрнуты так, что из Москвы в Оренбург можно было попасть по прямой линии, а из Омска – только через Самару. Кроме того, соединение с Деникиным, ещё не признавшим всероссийскую власть Колчака, могло иметь непредсказуемые последствия. Поэтому сочли за благо, если каждый будет вести борьбу самостоятельно. «Кто первый попадёт в Москву, тот будет господином положения», – сказал Колчак. План Дутова отклонили.
Генеральное наступление предполагалось начать в апреле. А пока, в ходе подготовительных операций, надо было вывести войска на исходные рубежи, удобные для начала решающих сражений. Прежде всего ставилась задача восстановить положение, существовавшее до декабрьского наступления красных на Уфу. Поэтому направление главного удара было решено временно перенести на Уфимское направление. Западная армия должна была разбить противостоящую ей 5-ю советскую армию, овладеть районом городов Бирск – Уфа – Стерлитамак – Белебей и выдвинуться на линию реки Ик, к границам Казанской и Самарской губерний. Предполагалось, что одновременно Сибирская армия вытеснит противника из района Сарапул – Вятка – Ижевский завод.
Военные планы, о коих доложил в Челябинске Лебедев, были составлены со знанием дела, но грешили недооценкой сил и возможностей противника. На большевиков по-прежнему смотрели как на анархистов, умеющих только разрушать и не умеющих строить. Поэтому главные операции готовились не спеша, без должного учёта фактора времени. А кроме того, возникли и непредвиденные задержки.
Главная из них была вызвана наступлением красных на Оренбург, которое началось вскоре после челябинского совещания. Армия Дутова понесла сокрушительное поражение. 21 января Оренбург был оставлен. Красные продвинулись далее на восток и взяли город Орск. Линия фронта Западной армии сильно удлинилась, и генералу Ханжину, командующему армией, пришлось изыскивать силы для прикрытия нового участка.
Ещё одна задержка была связана с тем, что в это же время большевики попытались начать наступление на Кунгур, чтобы отрезать выдвинувшуюся вперёд Пермскую группировку. Здесь им удалось продвинуться лишь на 20–40 вёрст. Но Гайда использовал это как предлог, чтобы затянуть передачу в армию Ханжина 7-й Уральской дивизии горных стрелков, которая должна была войти в состав ударной группировки. Таким образом, операции, считавшиеся подготовительными, начались почти через два месяца после совещания в Челябинске. [1102]
1102
Cм.: Там же. С. 45–57; РГВА. Ф. 40169. Оп. 1. Д. 1. Л. 231–232.
В середине февраля по Уралу и Зауралью прошла череда свирепых буранов – с церквей срывало кресты, заносило дороги и железнодорожные пути. Именно в эти дни Колчак, совсем уже выздоровевший, отправился в свою первую большую поездку в должности верховного правителя. Вскоре, правда, бураны прекратились, наступила ясная, морозная погода. За 18 дней (8—26 февраля) Колчак посетил Курган (9 февраля), Челябинск (10–11 февраля), Златоуст (12 февраля), Троицк (15 февраля), Екатеринбург (16–18 февраля), Нижний Тагил (18 февраля), Пермь (19 февраля), Тюмень (25 февраля). [1103]
1103
«Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…» С. 307–308.