Колчак
Шрифт:
Надо отметить, что Макаров активно включился в дело не только из желания помочь попавшему в беду другу. Был ещё один важный стимул – реабилитировать «Ермак». Дело в том, что первые две попытки использовать ледокол в полярной обстановке были малоуспешны. В 1899 году в районе Шпицбергена, сцепившись с торосистым льдом, «Ермак» получил значительную пробоину. В 1901 году, после ремонта и укрепления корпуса, «Ермак» вновь отправился в Арктику, имея целью обогнуть Новую Землю с севера. Однако, не дойдя до мыса Желания, северной оконечности Новой Земли, ледокол попал в ледяную ловушку. Чего только ни делали – долбили лёд кирками, поливали его кипятком – ничего не помогало. На место расколотой и растаявшей льдины из-под днища выныривала другая, побольше. В ловушке просидели целый месяц.
Потом, правда, ветер переменился, льды раздвинулись, но время было упущено, запасы угля истощились,
Идея Макарова – использовать ледоколы для навигации в Арктике – была здравой и перспективной. Но адмирал сильно погорячился, выдвинув лозунг «К Северному Полюсу – напролом!». Такие экскурсии стали возможны лишь с появлением сверхмощных атомоходов.
165
Визе В. Ю. Указ. соч. С. 132–136.
После навигации в 1901 году «Ермак» был отремонтирован и усовершенствован. Возникли ещё некоторые идеи по его усилению, изложенные в макаровских тезисах. Сам Макаров набрался опыта арктических плаваний, а на должность командира «Ермака» был назначен такой опытный полярный навигатор, как Н. Н. Коломейцев. И адмирал вновь рвался в бой. Ему казалось, что предстоящая экспедиция на Новосибирские острова предоставляет уникальный шанс спасти не только Толля, но и идею использования ледоколов в Арктике.
Макаров и Рыкачёв, несмотря на поспешность своего вмешательства, всё же несколько запоздали. 9 января Комиссия уже направила Колчаку приглашение на должность руководителя спасательной экспедиции. Однако план Макарова и Рыкачёва Комиссией был рассмотрен и – отклонён. Главные возражения сводились к тому, что Норденшельдово море (море Лаптевых) довольно мелко, слабо обследовано, имеет множество банок, а вблизи Новосибирских островов глубины такие, что садилась на мель и зарывалась винтом в ил даже «Заря». Если «Ермак» сядет на мель, кто его будет стаскивать? Если же он опять попадёт в ледяную ловушку, то как прокормить его многочисленную команду во время зимовки? [166] Академик Чернышев, оказавшись перед выбором – «Ермак» или экспедиция на шлюпках, – склонился на этот раз, видимо, в пользу Колчака и в дальнейшем активно ему содействовал. 16 января Колчак получил первые суммы, выделенные на проведение спасательной экспедиции. [167]
166
Синюков В. В. Указ. соч. С. 158.
167
Изв. РГО. С. 499.
Ответственное поручение, данное Колчаку, заставило его отложить свадьбу с Софьей Фёдоровной Омировой. Познакомились они в 1899 году. Сначала свадьбе помешала первая экспедиция, теперь – вторая.
Получив деньги, Колчак выехал в Мезень, а оттуда – посёлок Долгощелье на берегу Белого моря, где собирались промышленники (охотники) перед уходом на тюлений промысел. Эта поездка была удачней, чем в прошлый раз. Колчаку удалось завербовать в экспедицию шестерых поморов, четверо из которых сопровождали его на самой опасной стадии путешествия.
В Архангельске Колчак получил известие, что партия Бирули в декабре минувшего года совершила благополучный переход с Новой Сибири на материк. О судьбе Толля Бируля не имел сведений. 31 января Колчак дал телеграмму Бируле в Якутск: «Поздравляю с счастливым возвращением. Иду на помощь Толлю. До свидания». [168] Свидание состоялось очень нескоро.
Вместе с Колчаком участвовать в спасательной экспедиции согласились его старые сподвижники – Бегичев и Железников. При этом боцман подверг беспощадной критике составленный Колчаком план. Ему казалось большой глупостью тащить поморские лодки с Мезени на Святой Нос – чуть ли не через всю Россию. От лодок, говорил Бегичев, к концу пути «не останется и праха». А между тем на «Заре» есть очень прочный дубовый шестивесельный вельбот. «Но он тяжёлый», – с сомнением сказал Колчак. «Мы с Железниковым вытаскивали его на лёд», – отвечал Бегичев. [169] На это возразить было нечем. Матросам
168
ПФАРАН. Ф. 291 (А. А. Бялыницкого-Бирули). Оп. 2. Д. 81. Л. 3.
169
Там же. Ф. 47. Оп. 5. Д. 1. Л. 18.
Колчак срочно написал в Якутск П. В. Оленину, приглашая его присоединиться к экспедиции. В этом же письме он просил его приобрести собак, закупить для них корм и постараться переправить вельбот с «Зари» в устье реки Яны, откуда предполагалось совершить бросок на Новосибирские острова. На надлежащее согласование своих распоряжений с начальством у Колчака порой совсем не было времени, а потому он нередко совершал явные самоуправства – и в Петербурге, ещё не отправившись в поход, и потом в Сибири. Назначил Оленину довольно высокий оклад, прибавил жалованья поморам – и в письме к Ф. Б. Шмидту попросил возможно скорее «устроить» эту ассигновку. Чиновники из аппарата Академии наук возмущались «нахальством» самоуверенного лейтенанта, но задним числом оформляли должным образом почти всё, что он «нагородил». [170]
170
Синюков В. В. Указ. соч. С. 186–187.
9 февраля 1903 года Колчак выехал в Иркутск, не пред полагая, что ему придётся совершить кругосветное путеше ствие, чтобы вернуться в родной город. В те дни он был словно освобождённая пружина: неутомим, стремителен, то чен в своих действиях. Первый раз в жизни он получил са мостоятельное и ответственное задание. Впервые (а ему бы ло уже под 30) он был не на вторых и третьих ролях.
К 8 марта все участники экспедиции собрались в Якутске. [171] Отсюда лежал трудный путь по реке Алдан и его притоку Нёре, через Верхоянский хребет и по реке Сартангу до Верхоянска. Затем путешественники перевалили через хребет Кулар и 10 апреля достигли селения Казачьего на Яне – на границе леса и тундры. Казачьи избы, купеческие дома, якутские юрты, небольшая церковь – всё утопало в глубоких снегах.
171
Изв. РГО. С. 499–500.
Оленину удалось закупить достаточное количество собак. Однако с собачьим кормом было плохо: в Казачьем и по всей Яне случился неулов рыбы. Собаки за зиму отощали и для дальнего путешествия не годились. Не стесняясь в средствах, Колчак закупил оленины и начал откармливать стаю.
Между тем от Бегичева и Оленина, отправившихся на «Зарю», было получено известие о затруднениях с доставкой вельбота. Колчаку пришлось брать лучшего каюра и лучшую собачью упряжку и срочно ехать в Тикси.
На «Заре» он застал только Матисена. Оказалось, что вельбот находится уже в пути. Колчак переночевал в своей каюте, побродил по кораблю, на котором были уже видны следы запустения, и отправился вслед за вельботом, попрощавшись с верной «Зарёй» – на этот раз навсегда. Ни одна из судовладельческих фирм её не купила. Оставленное судно было выброшено бурей на берег. Остов и обломки «Зари» можно было видеть ещё в 30-е годы. [172]
172
Визе В. Ю. Указ. соч. С. 272.
В первых числах мая экспедиция собралась в Аджергайдахе – самом северном поселении на материке, где в прошедшем году около двух месяцев жил Толль. В состав экспедиции входило 17 человек. Основной костяк, так называемая вельботная команда, состоял из семи человек, считая и Колчака.
5 мая начался переход на Новосибирские острова. В путь тронулись 10 нарт с продуктами, боеприпасами, одеждой и прочими вещами. Каждую нарту тащили 13 собак, а 36-пудовый вельбот был поставлен на две нарты, которые тянули 30 собак. За короткое время отдыха и последних приготовлений не удалось как следует откормить стаю. Тащила она с трудом, несмотря на то, что вся экспедиция шла в лямках и тянула наравне с собаками. Идти приходилось лишь по ночам, когда подмораживало, и только шесть часов – после этого собаки идти отказывались.