Кольцо богини
Шрифт:
Армен очень старался быть деликатным, ничем не обидеть и не упрекнуть жену, чтобы, не дай бог, не почувствовала она свою несостоятельность в самом важном для женщины деле, но сам — страдал. Максим не раз видел, как на улице или во дворе смотрел он на чужих детей такими тоскливыми глазами, что просто сердце кровью обливалось!
В конце концов решили усыновить ребенка. Наезжали в детские дома, смотрели, выбирали, но все как-то не могли решиться. Наташа чувствовала себя совершенно растерянной и даже подавленной.
— Там их так много, подбегают со всех сторон, за подол дергают, каждый
Так продолжалось до тех пор, пока однажды Наташка с Арменом не собрались в очередной детский дом — уже ни на что особо не надеясь, скорее по привычке. В тот день у Армена почему-то не завелась машина, и сестра упросила Максима поехать с ними. Помнится, он еще ехать не хотел — очередную рукопись пора было сдавать в издательство, а работы оставалось немало.
— Наташка, ну возьмите машину да поезжайте! — взмолился он. — Если хочешь — даже доверенность напишу.
— Да, у тебя коробка-автомат, а Армен только механику признает! Будет теперь ворчать всю дорогу. Ну пожа-алуйста!
Она смешно сморщила нос, как делала, бывало, когда была маленькая. Максим вздохнул про себя (опять время рабочее пропадает!), но отказать сестренке не смог.
Стояла теплая и ясная погода. Бывают такие дни в начале сентября, когда лето, кажется, решилось задержаться ненадолго. Ехать пришлось далеко, за город, и приземистое кирпичное здание детского дома, окруженное деревьями в уборе золотой листвы, казалось вполне уютным и симпатичным. Не верилось даже, что здесь живут дети, брошенные на произвол судьбы, не нужные никому на свете…
У крыльца их встретила заведующая — полная, добродушного вида женщина в белом халате.
— Римма Анатольевна! — представилась она. — Очень приятно, проходите. Только побыстрее, пожалуйста, а то детям обедать скоро.
Внутри детский дом тоже не оставлял впечатления сиротского приюта. Были здесь и ковры, и телевизоры, и новая мебель, и множество игрушек, какие-то разлапистые растения в горшках и золотые рыбки в аквариумах.
— Видите, как уютно? Это все спонсоры! — с гордостью говорила она. — Представляете, сам господин Холодковский помогает. Даже компьютеры есть для тех, кто постарше.
Максим шагал за ними и думал — интересно, хорошо ли это, что «владелец заводов, газет, пароходов» решил поиграть в благотворительность? С одной стороны, он и ему подобные сначала «прихватизировали» самые жирные и сладкие куски бывшей государственной собственности, а теперь возвращают по копеечке, да еще и щеки надувают, но с другой… Если уж руку на сердце положить, то от государства сиротам и этого не видать как своих ушей.
Много позже, после падения всемогущего олигарха, когда оказалось, что все свои миллионы нажил он нечестным путем (кто бы мог подумать! Он один такой, наверное, и затесался, как паршивая овца, среди прочих порядочных миллионеров), Максим думал иногда — может, хоть сиротки его добрым словом поминают? Может, хоть кому-нибудь из брошенных детей его щедрость дала немного радости? Если так, то и это уже немало…
А пока до этого было еще далеко. В погожий сентябрьский день никому и в
В просторной и светлой игровой комнате дети окружили их со всех сторон, и глаза у них были жадные, голодные, просящие. Максим почувствовал необъяснимый стыд за то, что он уйдет, а они останутся здесь. Все-таки детям нужны не компьютеры, не рыбки в аквариумах и бананы на завтрак, а настоящая семья и папа с мамой.
А Наташа вдруг побледнела, и Максиму показалось даже, что она вот-вот упадет в обморок. Она смотрела, не отрываясь, на лобастого, сероглазого и не по годам серьезного мальчугана, который почему-то стоял не в толпе других детей, а чуть поодаль, в стороне, словно все происходящее совсем не касалось его.
— Коленька… — выдохнула она каким-то чужим, враз охрипшим голосом и кинулась к нему, опустилась перед ним на корточки…
Мальчик с полминуты смотрел на нее — серьезно, как взрослый. А потом вдруг просиял такой радостной улыбкой, словно солнышко все вокруг осветило.
— Мама! Ты за мной пришла, да?
Наташа обняла его, прижала к себе, радостно закивала, улыбаясь сквозь набегающие слезы:
— Да, да, мой хороший, за тобой, Коленька, конечно, за тобой!
Как только имя угадала? Мальчика действительно звали Колей! Судьба у малыша и правда была странная — он как будто возник из ниоткуда. Однажды, жарким августовским утром, медсестра, идя на работу, обнаружила пищащий кулек на скамеечке у дома ребенка. Непутевую мать, конечно, искали, прокуратура даже дело возбудила об оставлении ребенка, но никого не нашли. Мальчика записали Николаем Найденовым, а где и когда родился он на свет, кто были настоящие его родители — так и осталось тайной.
Все это заведующая детским домом рассказала, пока провожала их к выходу. Наташа чуть не плакала, словно и правда нашла собственного сына, и теперь почему-то должна снова его покинуть, а Римма Анатольевна говорила и говорила без умолку:
— Значит, окончательно решили? Вот и хорошо, вот и славно! У нас таких больших редко берут, все больше младенцев хотят, и совершенно зря! Знаете, какая редкость — здоровый ребенок? И симпатичный такой к тому же… Его уже два раза усыновить хотели, только он как дичок какой-то, ни к кому не идет. Другие дети за воспитательницами хвостиком ходят, мамой называют любую, ждут, чтобы приласкали, погладили, а этот — никогда! Как будто вас дожидался.
Все формальности удалось решить быстро — Армен хорошо умеет уговаривать, к тому же зеленые бумажки хрустят так приятно… И вскоре Коля обосновался в своем новом доме. Армен с Наташей купили кучу игрушек, сделали ремонт, оборудовали просторную детскую — прямо как они с Верочкой сейчас! — Армен повесил турник и кольца… В первые дни мальчик почему-то не обращал особого внимания на все это великолепие, только тревожно заглядывал в глаза новоявленным родителям и все спрашивал:
— Вы теперь мои папа и мама? Насовсем? Вы меня назад не отдадите?