Шрифт:
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Пролог
Он прижался лбом к камню мощеной дороги, ведущей к Мезе – главной улице Константинополя. Гранит был прохладный, влажный
– Вставай… – Хриплый голос звучал совсем близко. – Вставай, надо закончить начатое. Дом совсем рядом.
Он не сразу понял, что этот едва слышный голос принадлежит ему самому. Подняв голову, в тающей тьме нашел взглядом дом, к которому надо добраться. Упираясь левым локтем в мостовую, он сильнее прижал правую ладонь к ране на животе и, преодолевая слабость, пополз. Кровь не грела леденеющие пальцы. Боль скручивала, но не давала провалиться в забытье. Камень за камнем, он полз из последних сил по беспощадно длинной улице.
Добравшись до крыльца, он едва смог различить вывеску в свете зарождающегося утра.
Все верно. Он вернулся. Он выполнил свою задачу. Остальное уже в руках божьих.
Стиснув зубы, рывком подтянул себя к двери и заколотил по вытравленному солнцем дереву из последних сил. Он не мог разжать зубы, чтобы позвать хозяев.
Глава 1
При кровотечениях поможет отвар кровохлебки с крапивой и антеннарией, что еще «кошачьей лапкой» называют. Высушенный корень кровохлебки, сухие листья крапивы и цветки кошачьей лапки, по малой аптекарской мере каждой, добавить в половину секстария еле кипящей воды. Прочитать молитву за здравие 6 раз и снять с огня. Накрыть деревянной доской, остудить и пропустить через тонкую холстину.
Пить по глотку, нечасто, так, чтобы до заката весь отвар выпить. Этим же отваром можно и рану промыть. И тряпицу им пропитать, да на ране оставить.
Нина проснулась на рассвете. Странный звук разбудил ее. Не то мыши опять скреблись на полках, не то кто-то тихонько постукивал в дверь.
Она поднялась, прислушиваясь. Звук прекратился. Нина потерла лицо руками, чтобы стряхнуть остатки сна. Мыши или нет – вставать-то уже все равно надо.
Набросив поверх туники домашнюю столу [1] и небрежно замотав растрепанные свои кудри в жгут, она прошла в аптеку. За окном было тихо, улица еще не проснулась, да и солнце едва осветило заспанное небо. Привычно окинув взглядом комнату, Нина заметила, что свет сквозь щель под дверью не пробивается. Насторожившись, она подошла к двери и прислушалась. Снаружи не доносилось ни звука.
1
Стола – просторное платье, надевается поверх туники (примеч. авт.).
Она осторожно отодвинула засов. Дверь распахнулась. В аптеку ввалился человек. Видать, сидел снаружи, на дверь опершись.
Нина ойкнула, прижала руку ко рту. Наклонившись к неподвижному телу, почуяла тяжелый запах. В рассветных сумерках различила залитую чем-то темным одежду. Догадавшись, что пришедший тяжко ранен, аптекарша кинулась к сундуку за чистой холстиной. Схватила с полки отвар кровохлебки, в душе чувствуя, что все бесполезно.
Запах
Аптекарша закусила губу, нахмурилась. Осторожно обтерла рану, прижала покрепче сложенную вчетверо холстину. Кровь еле текла уже. Подсунув руки под спину раненого, Нина попыталась втянуть неподвижное тело внутрь. Сил не хватало.
Мужчина издал хриплый стон.
Нина ахнула, заговорила с ним ласково, но требовательно:
– Как тебя зовут, почтенный? Ты мне отвечай, посмотри-ка на меня. Раз до аптеки дошел, значит, жить хочешь, значит, справимся.
Приговаривая, она присела рядом. Отвела обрезки туники, быстро оглядела поджарое мускулистое тело – нет ли других ран. Поправила сползающую холстину на ране, прижала.
– На меня смотри, не закрывай глаза!
Мужчина приподнял веки, попытался сфокусировать взгляд на лице, склонившемся над ним.
– Вот так, хорошо. Больно тебе, знаю. Ну да ничего, мы сейчас, мы полечим, – Нина говорила ласково, негромко. Отвернулась было за отваром, но раненый прошелестел что-то в ответ.
Аптекарша склонилась к нему ниже.
– Кольцо… Кольцо забери… – слова мужчины различались с трудом.
– Кольцо? – переспросила Нина.
– Отдай… – Раненый судорожно дернулся, издав тихий стон, и опять впал в беспамятство.
С улицы донесся негромкий говор. Нина, секунду помедлив, кинулась к открытой двери. На улице стояли два водоноса, заглядывая в ее аптеку и обсуждая кровавый след, что тянулся вдоль домов.
Узнав одного из них, Нина махнула рукой, подзывая:
– Митрон, подсоби мне, сделай милость. Тяжелораненый, мне бы его хоть в аптеку занести, чтобы народ поутру не пугать.
Митрон посмотрел на стоящего рядом приятеля, провел рукой по поясу туники, дернул плечом, вернул взгляд на Нину.
Она с досадой сказала:
– Помоги, видишь – мне его не сдвинуть одной. Заплачу я тебе.
Он перехватил заплечный кувшин, суетливо поставил его у крыльца.
– Отчего же не подсобить. Это я запросто.
Второй водонос неодобрительно оглядел Нину, придерживая лямки плетеного короба с кувшином. Отвел взгляд.
Нина только сейчас сообразила, что простоволосая да растрепанная на улицу выскочила. Обратилась к нему:
– А ты, уважаемый, будь добр, позови стражу и сикофанта [2] , скажи, ко мне раненый едва добрался, порезал его кто-то.
2
Сикофант – доносчик, здесь: дознаватель, сыщик (примеч. авт.).
Тот переступил с ноги на ногу, но с места не сдвинулся.
– И тебе заплачу! Вот ведь добрые люди бывают – за мзду завсегда слабой женщине помогут, – с раздражением бросила Нина.
Водонос хмыкнул и направился вдоль улицы. Вода в заплечном высоком кувшине мягко булькала.
Нина крикнула ему вслед:
– Только приведи поскорее, как бы… – Она оборвала себя, оглянувшись на неподвижно лежащего незнакомца, понизила голос: – И святого отца пускай приведет. Негоже человеку без покаяния умирать-то.