Кольцо царя
Шрифт:
– Если узнают, что к тебе враги империи приходят под покровом ночи, то даже я не смогу тебя защитить. Что ты про купца, что к тебе захаживает, знаешь? Давно ли с ним знакома?
Нина ахнула:
– Господь с тобой, великий паракимомен… Если ты про Винезио, так какой же он враг империи? Моего мужа Анастаса он в море подобрал да ко мне привез, умирающего. С тех пор и знаю. Он из Генуи товары сюда возит не первый год уж. Разве может быть честный купец врагом империи? – голос ее дрогнул. – Если он ко мне и приходит, так то лишь мой да его грех, разве можно за людскую слабость врагом империи величать?
– Ты, Нина, не тараторь. Послушай меня. Если твой купец опять появится, ты мне сообщи об этом, я с ним поговорить хочу. А про кольцо
Нине стало холодно, будто ледяной ветер под ее тунику забрался. Она открыла было рот, боясь задать вопрос, боясь спросить, как великий паракимомен поговорит.
Но Василий, бросив взгляд на ее побледневшее лицо, произнес:
– Не обижу никого, просто поговорю. А ты, ежели что новое узнаешь, сразу мне доложи. Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя обвинили в измене империи.
У Нины пересохли губы, она кивнула. Великий паракимомен, конечно, ей почти родня: нянюшка Нины оказалась той самой рабыней, что родила Василия Лакапина, бастарда прежнего императора-василевса Романа. Потому его и называют недоброжелатели Ноф [11] . Но как бы то ни было – с дворцом шутки плохи. Такие, как она и Винезио, легко под колесо имперской колесницы попадут, ежели окажутся на пути.
Василий махнул рукой, провожатый появился из тени, проводил Нину до носилок и отправил домой.
11
Ноф (греч.) – незаконнорожденный, то же самое, что бастард (примеч. авт.).
Нина металась по аптеке. Страшно подумать, в какую передрягу попала с этим раненым. Принесла же его нелегкая в ее аптеку. А может, потому и пришел, что великому паракимомену кольцо нес? А Василий не хотел, чтобы во дворце о том знали, вот и велел через Нину передать. Да только что же ей не сказал ничего? Ох, не любит Нина эти дворцовые тайны. Верно говорят, где большой почет, там и бадья хлопот.
Вздохнув, Нина села, стянула мафорий с головы. Вот ведь забота к ночи, как теперь уснуть? Мысли в голове кипели, лопались пустыми пузырьками. Что же это за кольцо, что понадобилось великому паракимомену? И отчего же не спросила она его, как кольцо это выглядит? И как ей предупредить Винезио?
Генуэзский купец Винезио Ринальди должен был приехать еще две седмицы назад. На базаре в воскресный день она краем уха слышала, как торговец один жаловался, что купец из Генуи так и не приехал, не привез обещанный товар. Озадаченная, аптекарша тогда пошла в гавань. При виде той же галеры, что увозила по осени Винезио, у Нины сбилось дыхание. Долго ждала она тогда в гавани, пока не увидела наконец, как лодка с богато одетым генуэзцем отчалила от галеры.
«Видимо, капитан корабля», – решила Нина, наблюдая, как он, ступив на просоленные доски пирса, хмуро переговорил с коммеркиариями [12] . Уворачиваясь от грузчиков с тяжелыми тюками, она пробралась к капитану. На вопрос, как найти хозяина корабля, тот пробормотал что-то недовольно. Но от Нины так просто не отделаешься. И монеты, и вежливое слово помогли. Капитан с досадой объяснил, что хозяин задержался в пути, обещался добраться с другим кораблем. А все нет его. Так, глядишь, придется везти товар обратно. Или отдавать здесь за бесценок – с местными купцами Винезио сам договаривался, а капитан ни цен, ни условий не знает. И он теперь ждет.
12
Коммеркиарий – сборщик таможенной пошлины (примеч. авт.).
Нина тоже ждала. Молилась, выходила жаркими вечерами на городскую стену, выглядывая корабли, подставляя лицо соленому ветру. Вздыхала, растирая душистые травы в вечерней тишине аптеки. И ждала.
И теперь после разговора с Василием она никак не могла успокоиться. Пыталась молитвой сердце утешить, да тревожные думы окутали, жаркие воспоминания закружили.
По осени корабль Винезио возвращался в Геную, проведя в Константинополе самые жаркие месяцы года. Свой товар купец распродал, закупил шелка, ароматные масла, золотые и серебряные украшения. И отправился в родные края. А перед самым отъездом глубокой ночью он пришел к Нине, бесшумно открыв калитку на заднем дворе.
Он вошел без стука, сбросил шелковый плащ, устало провел рукой по густым, с легкой проседью волосам. Она подала ему вина в серебряном кубке. Он охватил чашу широкой ладонью, накрывая Нинины пальцы, улыбнулся. Нина отвела взгляд, все еще смущаясь того томления, что разливалось в ней каждый раз, когда он ее касался.
Позже, еще не выпустив Нину из объятий, Винезио пообещал забрать ее с собой следующим летом. Сказал, что лишь получит разрешение семьи и церкви на брак с ней и вернется. Пропуская ее черные локоны сквозь пальцы, он рассказывал, как ей понравится в Генуе, где весь берег изрезан тихими бухтами, где улицы шире, чем в этом городе, а жара не так мучительна. Где со склонов гор стекают ручьи, неся кристально чистую воду в предместья. Они будут жить в просторном каменном доме, где он сделает ее хозяйкой. Ей не придется больше работать и разносить заказы. А он будет любить ее звездными ночами и никогда не оставит.
От его ласковых слов, от жарких прикосновений и нежного шепота у Нины кружилась голова и замирало сердце.
Винезио ушел в темноте, не дожидаясь рассвета.
А поутру Нина поднялась на городскую стену над гаванью, закутавшись в шелковый мафорий. На берегу царила суета: отплывали два корабля в Геную, варяжские ладьи загружали огромные тюки с товарами и бочки с вином. Между судами сновали мелкие лодочки, чуть подальше причаливали рыбаки с предрассветным уловом. Изредка слышны были крики купцов и грузчиков. Суетились коммеркиарии, проверяя пергаменты, свидетельствующие, что все пошлины уплачены и товары вывозятся в разрешенном количестве.
На стену не доносились запахи рыбы, пота грузчиков, смолистой смазки кораблей и лодок. Робкий зефир приносил лишь солоноватую свежесть моря и крики чаек.
Нина молчаливо прощалась с Винезио, молила Богородицу не оставить его своей милостью в пути. Проводив взглядом уходящие вдаль корабли, аптекарша спустилась со стены и направилась к дальним пещерам. В корзинке у нее для этого тайного похода лежали припасенный хлеб, гроздь винограда и небольшой кувшин вина. Путь был неблизкий, но Нина, потерявшая мужа из-за капризов морской пучины, готова была сделать все, чтобы защитить того, кто был дорог ее сердцу. Грех, конечно, но даже с Анастасом не могла вспомнить Нина такой страсти и томления, что охватывали ее с Винезио.
К полудню она добралась до дальних пещер на берегу моря. Когда-то они с Винезио здесь встречались. Эта крохотная бухта, со всех сторон закрытая от посторонних глаз, была ей известна с детских лет, когда однажды она увязалась за отцом и ему пришлось взять ее с собой.
Нина смутно помнила тот день: лодка, усталые просоленные люди, какие-то свертки, которые отец бережно завернул в промасленную ткань и спрятал в суму. Позже он порой брал ее в ближние походы с собой. То в горах, то у воды встречали они скрывающих лица путников. Отец ее, Калокир, разговаривал с ними тихо, порой на разных языках. А Нине велел не вспоминать никогда этих встреч. После того, как отец сгинул вместе с караваном несколько лет назад, Нина случайно отыскала эту бухту и приходила туда, мечтая, что отец появится из-за обветренных камней, привычно усмехнется да протянет ей, как маленькой, лакомство.