Кольцо и крест
Шрифт:
Рассвет и берег голубой,
Часы, глаза, ступени лестниц,
Звуки, тени.
И новый счет
Мне предъявляет пустота,
Мне этот счет не наверстать,
И я ползти уже устал
Сквозь мрак бездонный.
И в мире ночь.
И звездам хочется звенеть,
Но там, где ярче звездный свет,
Там ближе смерть.
И нам не спеть
В ее ладонях.
Это знакомо любому эстаргу, работнику Космоса, пилоту или навигатору, спасателю или ско, курьеру, разведчику, члену научной экспедиции. Знакомо и близко. А ведь их на Квирине - большинство.
Вернись домой!
Вернись
Я помню твой
Зовущий взгляд,
И я безмерно виноват -
Мой дом покинут.
Моя вина.
Твоя тоска, твоя беда,
Меня опять ведет звезда,
Но если можешь, то прости,
И ветер в спину…
Повторялся первый куплет, а Ильгет перестала петь. "Если можешь, то прости", - резануло вдруг. Ее не простили. И никогда не простят. И с этим надо жить.
Арнис вдруг поймал ее руку, поднес к щеке. Поцеловал пальцы. Ильгет взглянула на него, улыбнулась благодарно.
Возвращались по Набережной. Арли сидела в подвеске на груди у отца. Арнис шел с Иостом, и они о чем-то тихонько разговаривали. Ильгет - чуть впереди, рядом с Иволгой.
— Я не знаю, - сказала она, - акция уже в сентябре. Арли будет всего полгода! И что - надо бросать кормить…
— Обычно на Квирине так никто не делает, - ответила Иволга, - любая мать-эстарг сначала выкормит ребенка. Службы всегда идут навстречу, относятся с пониманием. Но у нас ДС. Каторга пожизненная.
— На Квирине вообще очень высокая рождаемость ведь, да?
— Не очень, но высокая. У нас и убыль большая. Смертность повыше, чем на других мирах Федерации. Эмиграция. Колонизация - Тетран вот… туда большой отток идет молодых людей.
— Это я знаю. На Ярне говорили у нас, что чем более развито общество, тем больше проблем с рождаемостью…
Ильгет похлопывала рукой по каменному парапету. Ярко-алый шар солнца, алое золото, низко висел над темноватой морской гладью.
— Да, проблемы есть. Да ты лучше Арниса спроси, он же социологией занимается, он тебе все распишет. На каждом из Центральных миров эти проблемы решают по-своему. На Капари - банальным научно-техническим методом, там детей выращивают фабричным способом, в искусственных матках, потом с квалифицированным воспитателем в интернатах. Родители только навестить приходят. Надо сказать, что этот способ почему-то только там прижился. В основном развитые человеческие миры от него отказываются. Хотя кто его знает, что лучше. На Артиксе - профессиональные матери. Обычные женщины детей не имеют, а профессиональные - по 10 штук. Им платят за это. Но с отцами профессиональными не всегда получается. На Цергине общинное воспитание, как у них всегда было принято, дети выращиваются всей многочленной семьей…
Иволга была, похоже, в своей стихии, расписывая Ильгет социологические схемы.
— На Олдеране эта их система двоеженства, когда одна жена рожает детей, вторая - жена-гро, работает и ничем не отличается от мужчин. Ну а на Квирине ничего такого нет. Просто каждая женщина старается родить штук 4-5 детей. Ну и государство, конечно, очень помогает их растить. И бабушки. Так принято. На самом деле, конечно, информационная политика…
— Но Иволга, на других мирах же тоже есть Службы Информации!
— Да, но там инфопотоки направлены иначе. Пойми, Квирин - планета эстаргов, планета - космическая база. У нас до сих пор психология форпоста, поэтому где-то в подсознании каждой малявки, вот такой, как твоя, уже закладывается - детей надо рожать побольше, потому что кому-то надо строить и осваивать, строить и осваивать… и защищать. Конечно, кто-то чувствительнее реагирует на все эти потоки, кому-то на это плевать, есть ведь и у нас даже совсем бездетные. Но мало их. И стыдно это считается.
Иволга помолчала.
— Я бы еще, пожалуй, родила… да не от кого.
— Да ладно, у тебя и так трое.
Ильгет подумала, что вот Лири удалось родить только двоих. Слегка помрачнела.
— Нам сложнее, - подтвердила Иволга, - раз уж выбрали ДС…
— Разве мы выбрали?
– Ильгет посмотрела на нее, - это ДС выбрала нас.
Солнце уже коснулось пылающим краешком горизонта. И по морю от него протянулась алая горящая дорожка. Ветер был прохладен, и небо - совершенно чистое, темнеющее, и в нем просверкивают искорки бортовых огней.
Издалека доносились струнные звуки и чье-то пение. Неразборчиво, кажется, не на линкосе даже. И смутный говор толпы на Набережной, здесь всегда народ, всегда, каждый вечер - праздник. Шум прибоя. И сквозь все это - глубокая, полная тишина. Словно все эти звуки не нарушали тишину, а лишь подчеркивали ее.
— С другой стороны, - сказала Иволга, - конечно, на Квирин и приток есть. Приличная иммиграция. Попадают сюда многие, а вот задерживаются, не переселяются дальше на старые миры Федерации - только те, кому здесь нравится. Говорят же, квирин - это не нация, это состояние души.
В середине лета вопрос о следующей акции разрешился сам собой - Ильгет снова была беременна. Они ничего не планировали, не говорили даже об этом. Просто - пустили этот вопрос на произвол судьбы, и вот - так получилось.
Это снова была девочка, и на этот раз уже решили назвать ее Дарой, в честь эдолийской святой Дары, особенно близкой Ильгет.
На Анзоре предстояла агентурная работа под прикрытием, Арнис даже собаку оставлял дома.
Он радовался тому, что Ильгет не будет на акции. А у нее все сильнее сжималось сердце. Проклятая Анзора. Гормоны сейчас, в первом триместре беременности, играли так, что без Арниса ей ни на минуту не хотелось оставаться. И мучила тревога. Ильгет боялась, что это предчувствия, ведь интуиция сильная. Но такая же ерунда была и во время предыдущей акции, она так же не могла спать, ей казалось, что Арнис непременно уже убит. Однако все обошлось благополучно.
Он еще был с ней, а она просыпалась ночью, прижавшись к нему, ткнувшись губами в плечо, положив руку на висок, на мягкие чуть отросшие пряди, и не могла больше сомкнуть глаз. Все, что она в процессе подготовки узнала об этом жутком мире, всплывало в памяти. Лучше бы она и не готовилась. И не знала.
Арнис просыпался и молча прижимал ее к себе. Она жаловалась, и он ничего не отвечал ей. Ничего не отвечал. Потому что сказать "все будет хорошо" - так ведь может и не быть хорошо. Обещать "я вернусь" - он тоже не мог. Говорить "но я же здесь, с тобой" - еще глупее. Призывать к смирению и принятию воли Божьей, как она есть? Арнис просто молчал, и прижимал ее к себе, и гладил, и ничего больше говорить было не нужно.