Кольцо (Кольцо Кассандры)

Стил Даниэла

Притихшая, дрожащая, она подошла к нему, обняла, и ее слезы оросили его плечо, а ее золотистые волосы упали ему на грудь.

— Извини, папочка… Прости, — повторяла она вновь и вновь, потрясенная рассказом. Впервые покойная мать показалась ей живым, реальным человеком. — Папа, не надо…

Прошу тебя… Прости… Я сама не знаю, как это вышло… Я совсем запуталась. Было так странно, что он прячется здесь, в нашем доме. Он был такой испуганный, несчастный. Я хотела ему помочь. Мне было его жалко.

— Мне тоже было

его жалко. — Отец поднял лицо. — Но лучше забыть о нем. Когда-нибудь ты встретишь человека, который будет тебе парой. Я надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор. И еще я надеюсь, что времена тогда будут лучше, чем сейчас.

Ариана молча кивнула, утирая слезы.

— Так ты думаешь, мы никогда больше не увидим Макса?

— Может быть, когда-нибудь и увидим. — Он обнял ее за плечи. — Надеюсь.

Она опять кивнула, и какое-то время они стояли молча.

Вальмар, потерявший Кассандру, прижимал к себе девочку, оставленную ему той, кого он любил…

— Пожалуйста, дорогая, будь осторожна. Ведь сейчас война.

— Хорошо, я обещаю. — Она взглянула на него снизу вверх и робко улыбнулась:

— Все равно я ни за что не хотела бы с тобой расстаться.

Тут улыбнулся и Вальмар:

— Увы, милая, так будет не всегда.

Две недели спустя в банк «Тильден» пришло письмо без обратного адреса. В конверте оказался листок бумаги, на котором значился только адрес. Итак, Максимилиан Томас обосновался в Люцерне. Больше Вальмар не получал от него никаких известий.

Глава 11

За лето ничего примечательного не произошло. Вальмар много времени проводил в банке, а Ариана три раза в неделю по утрам ходила на дежурство в госпиталь. Теперь, когда учеба в гимназии закончилась, у нее было больше времени для работы в Красном Кресте и для ведения домашнего хозяйства. На неделю они втроем съездили в горы, а когда вернулись, Герхарду исполнилось шестнадцать. Вальмар с торжественно-недоуменным видом объявил, что его сын может теперь считаться взрослым человеком. Очевидно, того же мнения придерживалось и командование гитлеровской армии — в осенние дни сорок четвертого года в армию призывали всех подряд, даже шестнадцатилетних мальчишек. Герхард получил повестку через четыре дня после своего шестнадцатилетия, которое семья отметила весело и беззаботно. Явиться на призывной пункт надлежало в течение трех суток.

— Как это? — растерянно пробормотал мальчик, разглядывая официальную бумагу. Она пришла как раз перед тем, как ему надо было отправляться в гимназию. — Разве они могут так поступить, а, папа?

Вальмар угрюмо смотрел на него.

— Не знаю, но попробую это выяснить.

Тем же утром фон Готхард отправился к старинному приятелю, армейскому полковнику. Тот сразу сказал, что сделать ничего нельзя.

— Твой мальчик нужен нам, Вальмар. Каждый человек на счету.

— Неужели

дела обстоят так скверно?

— Хуже чем скверно.

— Понятно…

Они немного поговорили о войне, о здоровье жены полковника, о банке, а затем Вальмар вернулся в контору. Он ехал в «роллс-ройсе» и лихорадочно размышлял. Нет, сына он им не отдаст. Они и так уже отняли у него слишком много.

Из своего кабинета фон Готхард сделал два телефонных звонка. Во время обеденного перерыва он съездил домой, вынул из сейфа какие-то бумаги и вернулся в банк. Вечером он приехал в Грюневальд поздно, в седьмом часу. Дети сидели в комнате Герхарда — Ариана плакала, а лицо сына было искажено страхом и отчаянием.

— Папа, неужели они его заберут?

Ариана была уверена, что отцу под силу сдвигать горы, но в этот миг в ее взгляде уже не было надежды. Вальмар мрачно ответил:

— Да, они могут это сделать.

Герхард сидел молча, потрясенный случившимся. Повестка лежала у него на письменном столе. Он перечитал ее, наверное, раз сто. Еще двое мальчиков из их класса получили такие же извещения. В гимназии Герхард никому не сказал про повестку — отец велел помалкивать, поскольку еще надеялся, что дело можно как-то уладить.

— Значит, мне придется идти в армию, — тусклым, безжизненным голосом произнес Герхард, и Ариана вновь залилась слезами.

— Да, Герхард, придется, — торжественно подтвердил фон Готхард, нежно глядя на сына и дочь. — Будь горд тем, что сможешь послужить своей родине.

— Папа, ты что?!

Герхард и Ариана уставились на отца в ужасе.

— Тихо.

Вальмар плотно закрыл дверь, потом приложил палец к губам и прошептал — Ты не пойдешь в армию.

— Нет? — радостным шепотом переспросил Герхард. — Тебе удалось договориться с ними?

— Нет. Ничего не получилось. Поэтому мы уезжаем.

— Что-что? — поразился Герхард, а отец и дочь понимающе переглянулись.

Им предстояло пройти путь, преодоленный Максом несколько месяцев назад.

— Но как?

— Завтра я увезу тебя в Швейцарию. Скажем всем, что ты заболел и лежишь в постели. На призывной пункт тебе следует явиться в четверг, у нас есть еще целых три дня. Я переведу тебя через границу и оставлю у своих друзей в Лозанне или, может быть, в Цюрихе. Потом вернусь сюда за Арианой.

Он нежно взглянул на дочь и коснулся ее руки. Возможно, они увидят Макса раньше, чем предполагали.

— А почему она не может отправиться вместе с нами? — с недоумением спросил Герхард.

Отец покачал головой:

— Я не сумею так быстро приготовить документы. Кроме того, если она останется, это поможет избежать лишних подозрений. Я вернусь на следующий день, и мы с Арианой присоединимся к тебе. Но учтите: об этом плане никому ни слова. От соблюдения тайны зависит наша жизнь. Понятно?