Кольцо (Кольцо Кассандры)
Шрифт:
— А вдруг нам вообще не позволят сюда вернуться? — всхлипывая, спрашивала она у отца.
— Не говори глупостей, Ильзе, мы обязательно вернемся, — утешал ее тот.
И вот никого из них не осталось в живых. Когда война кончится и нацисты уйдут из замка, он будет принадлежать Манфреду. Если этот день когда-нибудь наступит.
Впрочем, фон Триппа все это не так уж и волновало — все равно дома его никто не ждал. Без Марианны, без детей дом ему не нужен.
Такие мысли проносились в голове у обер-лейтенанта, пока он наблюдал за тем, как
— Уж не собираетесь ли вы заняться альпинизмом, фрейлейн фон Готхард? — спросил он с улыбкой, видя, что она собирается взять с собой горные ботинки. Этим шутливым вопросом он хотел отогнать тягостные раздумья.
— А что? — накинулась на него Ариана. — Вы хотите, чтобы я мыла полы в бальном платье? Ваши женщины-нацистки поступают именно так? — Она саркастически прищурилась и сунула в чемодан еще один кашемировый свитер. — Вот уж не думала, что нацисты такие эстеты.
— Честно говоря, я сомневаюсь, что вам долго придется мыть полы. У вашего отца остались друзья, они о вас позаботятся. Кроме капитана фон Райнхардта, есть ведь и другие офицеры…
— Вроде лейтенанта Гильдебранда? — перебила его Ариана и после внезапно возникшей паузы пробормотала:
— Извините…
— Я вас понимаю. Просто я подумал…
Она так юна, так хороша собой, что мыть полы ей совершенно не обязательно — наверняка будут и более интересные предложения. Но Манфред понимал, что Ариана права.
Возможно, в бараке она будет в большей безопасности, чем в обществе субъектов, подобных Гильдебранду. Теперь, когда она вышла из тюрьмы, ей будет еще труднее уберечься от похотливых взглядов. Мужчины будут смотреть, как она натирает полы, сгребает листья, моет уборные. Эти огромные синие глаза, тонкое лицо, грациозные руки станут предметом жадного внимания. Ариана фон Готхард осталась беззащитной, теперь ей не уберечься. В бараке она будет почти так же бесправна и беспомощна, как в тюремной камере.
Отныне эта девушка принадлежит Третьему рейху. Она предмет, инвентарь вроде стула или кровати. При желании ею можно воспользоваться по назначению. Манфред не сомневался, что в охотниках недостатка не будет, и от этой мысли на душе у него стало совсем муторно.
— Наверно, вы правы, — сказал он вслух и не стал развивать эту тему.
Ариана уложила вещи и поставила чемоданчик на пол.
На кровать она положила плотную юбку коричневого твида, коричневый кашемировый свитер, теплое пальто, комплект нижнего белья и замшевые туфли.
— Вы не возражаете, если я переоденусь?
Он молча кивнул, и она исчезла в соседней комнате. Вообще-то Манфред должен был находиться при ней неотлучно, но ни к чему было создавать ситуацию, мучительную для них обоих. В конце концов, не такая уж она преступница, чтобы наблюдать за каждым ее движением. Гильдебранд, разумеется, не упустил бы подобный шанс. Он непременно настоял бы на том, чтобы она переодевалась в его присутствии, да еще и полез бы к ней. Но Манфред фон Трипп в подобные игры не играет.
Вскоре она вернулась, одетая во все коричневое, лишь волосы, окружавшие лицо золотым ореолом, нарушали монотонную гамму. Когда она надевала пальто, Манфред непроизвольно потянулся, чтобы помочь ей, однако вовремя удержался. Роль конвоира давалась ему с трудом. Он даже не имел права взять у нее чемодан. Это противоречило его воспитанию, убеждениям, чувствам. Сердце обер-лейтенанта разрывалось от жалости к этой тоненькой, хрупкой девушке, которую насильно изгоняли из собственного дома. Но помочь ей он не мог. Избавил от насильника, накормил — большее было не в его власти.
На втором этаже Ариана остановилась у двери, ведущей в кабинет отца, и оглянулась на фон Триппа:
— Я хотела бы…
— Что там? — насупился он.
— Кабинет моего отца.
Что она еще задумала? Спрятанные деньги? Драгоценности? А может быть, дамский пистолет, с помощью которого она намерена защищаться от насильников, а то и продырявить голову ему, Манфреду?
— Может быть, обойдемся без сантиментов, фрейлейн?
Там сейчас находится кабинет генерала… Вообще-то у меня нет полномочий…
— Прошу вас!
У нее был такой умоляющий, беспомощный вид, что фон Трипп не нашел в себе сил отказать. Он вздохнул, осторожно приоткрыл дверь. Внутри был только ординарец, раскладывавший на диване парадный мундир своего шефа.
— Вы тут один? — спросил Манфред.
— Так точно, господин обер-лейтенант.
— Отлично. Мы всего на минуту.
Ариана подошла к письменному столу, но ничего на нем трогать не стала. Потом остановилась у окна, посмотрела на озеро, вспомнила ту ночь, когда они с отцом разговаривали здесь о Максе Томасе, о Кассандре. Здесь же состоялась и их последняя беседа перед тем, как Вальмар и Герхард ушли.
Ах, если б знать, что тот разговор окажется последним…
— Фрейлейн, — позвал Манфред.
Она сделала вид, что не слышит, всецело поглощенная видом на озеро.
— Фрейлейн, нам пора.
Она кивнул и только теперь вспомнила, зачем ей понадобилось зайти в кабинет. Книга!
Она с рассеянным видом подошла к полкам, еще издали приметив, где стоит томик Шекспира. Обер-лейтенант наблюдал за ней, надеясь, что она не выкинет ничего безрассудного, иначе придется докладывать начальству и девушку наверняка снова посадят за решетку. Но Ариана лишь провела пальцами по кожаным переплетам старинных книг. Спросила:
— Можно, я возьму на память одну из них?
— Думаю, да.
Просьба показалась обер-лейтенанту вполне невинной, да и времени оставалось в обрез — пора было возвращаться на работу.
— Только поскорее, пожалуйста. Мы потратили почти целый час.
— Да, извините… Я возьму вот эту.
Немного поколебавшись, Ариана выбрала потрепанную книгу небольшого формата. Томик Шекспира в немецком переводе. Манфред взглянул на обложку, кивнул и открыл дверь на лестницу.
— Прошу вас, фрейлейн.