Кольцо (Кольцо Кассандры)
Шрифт:
Ее глаза испуганно расширились, и Манфред успокаивающе покачал головой. Казалось, весь ужас событий последнего месяца только теперь обрушился на нее с полной силой.
Девушка, представлявшаяся Манфреду такой храброй, сейчас была похожа на маленького беззащитного ребенка.
— Говорю вам, все в порядке. Теперь вы в безопасности.
Ариана хотела спросить, надолго ли, но не осмелилась.
Робко кивнув, она сказала:
— Спасибо. Хотите чаю?
— Да. Но только если вы выпьете со мной.
Она удалилась в кухню
— Чем вы занимались сегодня, фрейлейн?
Она медленно покачала головой:
— Так… Ничем… Рассматривала ваши книги.
Эти слова заставили Манфреда вспомнить о великолепной библиотеке, которую он видел в доме ее отца. Когда-то у фон Трип па тоже была прекрасная коллекция книг. Он решил поговорить с девушкой откровенно и, закуривая трубку, посмотрел ей в глаза.
— Красивый у вас дом, фрейлейн.
Ариана сразу поняла, о каком доме он говорит.
— Спасибо.
— Настанет день, и он вновь будет вашим. Война не может продолжаться вечно.
Он отложил трубку и сказал, проникновенно глядя на нее — Дом моих родителей тоже реквизирован.
— Неужели? — удивилась она. — А где он находится?
Его взгляд помрачнел.
— Под Дрезденом. Бомбы его не тронули, — сказал он, угадав ее следующий вопрос.
Да, замок уцелел, но все остальное… То есть все остальные — Теодор и Татьяна… Марианна, его жена, родители, сестра… Их больше нет. Они ушли из жизни навсегда. Точно так же, как ее отец и брат.
— Вам повезло, — сказала Ариана.
Манфред вздрогнул, но тут же вспомнил, что речь шла только о доме.
— Да.
— А ваша семья?
Он судорожно вздохнул:
— Тут мне повезло меньше.
Ариана ждала ответа, возникла долгая пауза.
— Мои дети… Моя жена… Мои родители… Все они были в городе.
Он резко поднялся и отошел к камину, повернувшись к Ариане спиной.
— Они погибли.
— Мне вас очень жаль, — тихо прошептала она.
Он обернулся:
— Мне вас тоже, фрейлейн.
Некоторое время оба молчали, глядя в глаза друг другу — Скажите… А не удалось ли что-нибудь узнать о моих родных? — с трудом выговорила Ариана.
Она боялась задавать этот вопрос, но ей необходимо было знать правду.
Манфред медленно покачал головой. Пора ей научиться смотреть правде в глаза. Фон Трипп догадывался, что Ариана внутренне отказывается верить в очевидное.
— Я не думаю, фрейлейн, что ваш отец бросил… забыл вас. Судя по тому, что я о нем слышал, он не из таких людей Ариана резко качнула головой.
— Я это хорошо знаю. С ним наверняка что-то случилось. — Она с вызовом взглянула на Манфреда. — Ничего, я обязательно найду их. После войны.
Он ответил ей взглядом, полным жалости.
— Вряд ли, фрейлейн. Вам следует понять, что надежда, ложная надежда — вещь очень жестокая.
— Так, значит, вы все же что-то знаете? — с замиранием сердца спросила она.
— Нет, я ничего не знаю. Но подумайте сами. Ваш отец хотел спасти сына от армии, так ведь?
Она молчала. Вдруг все это — жестокий трюк, чтобы вынудить ее предать отца? Она ни за что этого не сделает. Даже этому человеку, которому она научилась доверять, нельзя говорить правду.
— Ладно, можете не признаваться. Но я думаю, что моя догадка верна. — Тут он сказал нечто такое, что заставило ее вздрогнуть:
— Я бы на его месте поступил именно так. Любой здравомыслящий человек в этой ситуации должен был попытаться спасти своего сына. Но ваш отец наверняка собирался вернуться за вами. И если он этого не сделал, вывод можно сделать только один: он погиб. Погибли оба — и он, и ваш брат. Они не смогли пробраться в Швейцарию, или же он не смог вернуться. Очевидно, их застиг на месте преступления пограничный патруль. Ничего другого произойти не могло.
— Но разве об этом не стало бы известно?
По ее щекам стекали слезы, голос ее был чуть громче шепота.
— Вовсе не обязательно. На границе мы держим не самые лучшие части. Если они кого-то убивают, то по большей части просто прячут трупы, не докладывая начальству. Я… — Он смущенно запнулся. — Я уже пытался кое-что выяснить, но никто ничего не знает. Однако вам лучше не строить иллюзий. Ваши родственники исчезли, а это означает, что они мертвы.
Она медленно отвернулась от него, склонила голову, и ее плечи задрожали. Тогда, стараясь не шуметь, Манфред вышел из комнаты. Ариана услышала, как закрылась дверь его спальни. Какое-то время девушка стояла, судорожно всхлипывая, потом легла на диван и дала волю слезам. Впервые за все время она позволила себе расслабиться. Когда приступ рыданий кончился, на нее нашло какое-то странное оцепенение.
С Манфредом они встретились только утром. Ариана отводила глаза, чтобы не видеть его сострадательного, жалеющего взгляда. Ей и без того было невесело.
Шли недели. Ариана не раз замечала, что Манфред смотрит на фотографии своих детей, и всякий раз у нее сжималось сердце — она сразу же начинала думать о Герхарде и отце, о том, что никогда их больше не увидит. Она подолгу сидела в гостиной совсем одна, и с фотографий ей улыбались детские лица. Ей мерещилось в их взглядах осуждение, ведь с Манфредом жила она, а не они.