Кольцо (Кольцо Кассандры)
Шрифт:
Может быть, как-нибудь в другой раз? — добавил он с готовностью.
— Разумеется, разумеется, — промямлил Риттер. — Так вы говорите, что фрейлейн ваша невеста?
Хотя вопрос был задан Манфреду, генерал продолжал пожирать глазами Ариану. Она сделала вид, что не замечает этого, но внутренне поежилась — Риттер буквально раздевал ее глазами.
Вежливым, но холодным тоном она ответила, глядя Риттеру прямо в глаза:
— Да, генерал. Мы обручены.
— Поздравляю, — кисло буркнул генерал. — Ваш отец, фрейлейн, был бы счастлив.
«Еще большее удовольствие
— Поздравляю, поздравляю, — повторил генерал.
Манфред поклонился, Ариана тоже с достоинством наклонила голову, после чего они двинулись дальше.
— По-моему, получилось недурно, — шепнула Ариана с улыбкой.
— Да, беседа проведена неплохо.
Манфреду стало весело, и еще он чувствовал, что безумно влюблен в свою невесту. Оказывается, выводить ее в свет — истинное наслаждение.
— Тебе весело, Ариана? — с беспокойством спросил Манфред, и по его глазам она поняла, как он ею гордится.
— Да, мне хорошо, — радостно ответила она.
— Отлично. Значит, в понедельник отправляемся по магазинам.
— По магазинам? Зачем? Ты мне и так подарил сегодня три платья, пальто, ожере-1ье, туфли, обручальное кольцо! — начала она перечислять, загибая пальцы.
— Это не имеет значения, фрейлейн. Пора нам с вами переходить к активному образу жизни.
Едва он договорил, в зале воцарилась странная тишина, и почти сразу же издали донеслись разрывы бомб. Даже и рождественскую ночь полна не желала оставлять город в покое. Опять будут уничтожены дома, памятники архитектуры, погибнут чьи-то дети. Но налет продолжался недолго — они даже не успели спуститься в подвальное бомбоубежище, оркестр не перестал играть. Все сделали вид, что ничего особенного не произошло — Рождество как Рождество. Но совсем недавно под бомбами погиб Большой драматический театр, каждый день великолепные здания и церкви превращались в груды обломков. Вот уже почти год большинство берлинцев ложились в постель не раздеваясь. Ночью у их кроватей стояли наготове чемоданы с самым необходимым.
Чуть ли не каждую ночь берлинцы были вынуждены отправляться в бомбоубежище. Союзники все увеличивали мощь бомбардировок, и Манфреда что начинало не на шутку треножить. Уж не собираются ли они подвергнуть Берлин участи Дрездена? Вдруг с Арианой что-нибудь случится?
Она тут же почувствовала его треногу, стиснула пальцами руку Манфреда, а ее бездонные синие глаза успокаивающе посмотрели на него снизу вверх. Глядя Ни ее раскинутые в улыбке полные губы, он тоже не смог удержаться и улыбнулся.
— Ни о чем не беспокойся, Манфред. Все будет хорошо.
Фон Трипп не сходил с нее глаз, продолжая улыбаться.
— Итак, в понедельник мы отправляемся за покупками.
— Хорошо, если ты этого хочешь — Она встала на цыпочки и прошептала ему на ухо:
— А теперь давай уедем домой.
— Как, уже? —
— Фрейлейн, вы потеряли всякий стыд.
— Отнюдь. Просто я предпочитаю не дожидаться фюрера, а быть с тобой дома.
Он предостерегающе поднес палец к губам.
Но встречи с фюрером избежать все равно не удалось.
Гитлер вошел в зал, окруженный свитой, когда Манфред и Ариана направились к выходу. Она увидела совсем рядом невысокого человека с темными волосами и усиками, казалось бы, ничего особенного собой не представлявшего. Однако по всему залу словно прошел электрический разряд.
Все замерли, поднялся гул голосов, слившихся в единый вопль: «Хайль Гитлер!» Ариана с изумлением смотрела, как мужчины в парадных мундирах и женщины в вечерних платьях неистово вопили нацистское приветствие. Пришлось подождать, пока всеобщая истерия пройдет и гости вернутся к обычным бальным развлечениям. Манфред и Ариана вновь стали пробираться к двери, но тут фон Трипп быстро подтолкнул Ариану под локоть и вытянулся по стойке «смирно», вскинув правую руку. Девушка увидела, что рядом с ней стоит фюрер. Он благодушно улыбнулся, дотронулся до ее плеча, словно осенил благословением, и двинулся дальше. Сразу после этого Ариана и Манфред вышли из зала. Они долго не говорили, а потом Ариана не выдержала:
— Ты видел? Они все словно с ума посходили.
Он кивнул:
— Да, я знаю. Они всегда так ведут себя в его присутствии. Неужели ты раньше никогда его не видела?
Ариана покачала головой:
— Нет, папа хотел, чтобы я держалась от всего этого подальше.
Она тут же пожалела о сказанном — вдруг Манфред воспримет ее слова как упрек? Но он понял ее и кивнул:
— Твой отец был прав. А твой брат?
— Отец старался и его уберечь. Но за меня он боялся совсем по-другому.
— И правильно делал. — С минуту Манфред молчал, следя за дорогой, потом обернулся к Ариане:
— Ты знаешь, что за ужин будет сегодня у генерала Риттера? Там будут выступать стриптизерши и трансвеститы. Гильдебранд рассказывал, что у Риттера подобные развлечения в порядке вещей.
Фон Трилп брезгливо поморщился.
— Стриптизерши и трансвеститы? — с любопытством переспросила Ариана.
Манфред усмехнулся:
— О, святая невинность! Как я тебя обожаю!
Тут он вспомнил, что ей всего на пять лет больше, чем было бы сейчас его погибшей дочери.
— Стриптизерша — это женщина, исполняющая под музыку соблазнительный танец с раздеванием, а трансвестит — это мужчина, переодетый в женское платье. Трансвеститы тоже танцуют и поют, причем не особенно стесняются в выражениях.
Тут Ариана не выдержала и расхохоталась:
— Наверно, это очень смешно.
— Иногда, но не часто. Риттер ценит не-юмор, а совсем другие качества. Когда же представление заканчивается, вся публика… — Он не договорил, вспомнив, с кем имеет дело. — Не важно, Ариана. Одним словом, все это мерзость. Я ни в коем случае не хотел бы, чтобы ты там оказалась.