Кольцо огня
Шрифт:
Я игнорирую этот намек. Уже неважно, кто кого любит.
– А Моисей? Почему именно он унес ковчег?
Смех Сета становится язвительным.
– Осирис пообещал его народу собственную страну. Моисей хотел вывести их из рабства. Часть истории действительно правдива. Рамзес любил своего молочного брата, но, к сожалению, навряд ли получил бы поддержку духовенства в решении отпустить израильтян. Они оба превратились в инструменты в руках Осириса.
– А кто тогда наслал казни? – хмурюсь я.
– Надо отдать должное Рамзесу
Повернув голову, он смотрит на Азраэля. Цепи пылают красно-золотым огнем, но тот стоит прямо и внимательно слушает. Сет может уничтожить его тело, но не дух. В этот миг я им по-настоящему горжусь.
Интересно, Саида уже на другой стороне?
– Но ведь это значит, что Осирис знал, где находятся регалии. Почему он их не забрал? – спрашиваю я, хотя меня больше не интересует вся эта предыстория. Что случилось, то случилось. В мести нет смысла.
– Поначалу знал, но если бы вернул их слишком рано, то Ра не покарал бы меня или сократил срок моего наказания, а на такой риск брат пойти не мог. На что он не рассчитывал, так это на то, что потеряет способность переходить в этот мир. Регалии по-своему наказали его за жажду власти и высокомерие.
Гор стонет у меня на руках, и у меня щемит в груди. Он цепляется за меня окровавленной ладонью и выдавливает из себя:
– Тебе они тоже не принесут счастья.
Сет подходит ближе к нам и немного наклоняется.
– Меня не волнует собственное счастье. Ты все еще не понял? С тех пор как я убил твоего отца, его охватил страх, что другие аристои станут могущественнее, чем он, а когда Осирис больше не смог покидать Дуат, ему пришлось действовать.
Гор не отвечает. Он дышит очень тихо, но размеренно. Надеюсь, другие раны заживают, пусть он и не сможет сам восстановить глаза. Для этого ему потребуется помощь богини.
– Значит, Осирис был в Дуате, а Моисей сорок лет таскал регалии по пустыне. Почему ни Исрафил, ни Исида их не взяли?
Чем дольше он будет рассказывать, тем лучше. Вой демонов стих. Только иногда слышится хрип или скрежет когтей по камням.
– А как по-твоему, что произошло бы, раскройся их заговор? Как бы поступили с ними остальные аристои? Намного проще оставить меня отбывать наказание, которого на самом деле заслуживали они. – От ярости его черные глаза пылают золотом. – В течение какого-то времени они еще пытались, но потом Соломон надежно спрятал регалии. Нужен был кто-то особенный, кто сумеет их отыскать. Отличная работа, принцесса.
Не удержавшись, я фыркаю, хоть это и глупо. С кончиков пальцев мага срывается небольшой огненный шар. Все случается так быстро, что я едва замечаю его, прежде чем шар врезается мне в грудь. Обжигающий жар пронзает сердце. Застонав, я корчусь от боли.
Азраэль выплевывает проклятие. Цепи вспыхивают, и хотя я глотаю ртом воздух, а от боли к глазам подступают слезы, все равно, широко распахнув глаза, мотаю головой.
– Не двигайся, – кричу я. – Перестань!
Игнорируя меня, ангел все сильнее мечется в цепях. По камню разбегаются трещины, но металл лишь глубже и глубже впивается в его плоть. Если он продолжит так и дальше, то умрет здесь и сейчас. Такого он точно не переживет.
– Прекрати немедленно! – визжу я. – Ты же сейчас сам себя убьешь.
Азраэль оседает на скалу. Не держи его цепи, он бы упал на землю. Отчаяние в его глазах практически невыносимо. Я бережно опускаю Гора на пол.
– Я скоро вернусь, – обещаю ему и с огромным трудом встаю. Тело болит от ран, оставленных на мне демонами. Теперь, когда меня начало охватывать смирение, я чувствую их все до единой.
Ни Сет, ни кто-то из магинь, которые между тем нас окружили, не останавливают, когда я, хромая, иду к Азраэлю. Аккуратно кладу ладонь ему на щеку, отчего его веки трепещут и поднимаются.
– Хватит сопротивляться, – шепчу я. – Все хорошо. Ты должен выжить. Должен помешать выпустить орду демонов на людей. Пообещай мне. – У меня по щекам бегут слезы. – Если ты умрешь, кто потом проводит мою душу в Дуат? Я хочу, чтобы это сделал ты.
У него мертвенно-бледное лицо. Превозмогая боль, Азраэль втягивает в себя воздух, прежде чем из последних сил покачать головой.
– Мои обещания ничего не стоят. Ты же знаешь.
Я улыбаюсь сквозь слезы. Он хочет сказать, что мы выживем, но я в это не верю.
– Я рада, что ты сопровождал Малакая, – шепчу я. – Ты сдержал обещание, которое дал ему. Оно было важнее, чем мое. Мне просто не хотелось отпускать брата. – Я приближаюсь к ангелу еще на шаг. Его губы искусаны, пересохли и кровоточат. – Ты должен выжить. – Осторожно накрываю его губы своими, не желая причинить еще больше боли.
Даже от столь невесомого прикосновения он тихо стонет, но стоит мне отпрянуть, снова качает головой, и я нежно целую его еще раз. А когда вновь поворачиваюсь к Сету, замечаю, что женщины смотрят на него как на своего спасителя.
– Причина всегда заключалась во власти, – продолжает он свой монолог, хотя меня больше не интересует эта история. – Осирис желал, чтобы боги единолично правили миром. Не хотел делить его с ангелами и тем более с джиннами. Это он научил Аль-Джанна заклятию, и оно служило единственной цели: уничтожить джиннов и ангелов. Численность богов была совсем небольшой по сравнению с двумя другими народами. Пусть большинство ангелов и жили на небесах, многие их них периодически приходили на землю. Для Осириса они были как бельмо на глазу.