Кольцо огня

Вульф Мара

– Тарис, – бормочет парень. – Я слышал о Малакае, соболезную.

– Спасибо. – Нефертари доверчиво льнет к нему.

Они всего лишь пару раз где-то встречались? Мне почему-то совсем так не кажется. Там определенно было нечто большее.

Одной рукой я держусь за дверь и стискиваю ее с такой силой, что полотно трещит под моими пальцами. Парень испуганно смотрит на меня, и мягкие черты его лица искажает страх. Он поспешно отпускает Нефертари, а та бросает на меня укоризненный взгляд через плечо.

– Дэниэл, это Азраэль Армитедж, –

представляет меня. – Он мой заказчик. Азраэль, это доктор Дэниэл Холмс, старый друг.

Ни от него, ни от меня не укрылась четкая разница в представлении. Молодой человек смущенно улыбается, снова осмелев, берет ее за руку и ведет глубже в свою лабораторию.

– Я удивился, что ты в курсе, над чем я работаю.

– Во время общих семинаров ты ни о чем другом не говорил, – напоминает Нефертари. – И приносил старые пергаменты на свидания.

Вот идиот.

Парень застенчиво проводит рукой по волосам.

– Я слегка помешался на этой теме. Странно, что ты пошла со мной больше чем на одно свидание.

– Все в порядке. Ты тоже очень терпеливо выслушивал мои истории.

– И с удовольствием бы это повторил, – робко замечает он. – Если ты не проездом в Лондоне и тоже не против.

Да этому парню явно жить надоело.

– Я с некоторых пор живу в доме дяди, в Пикстон-Парке случился пожар. И с радостью с тобой встречусь.

С моих губ срывается тихий, но довольно недвусмысленный рык. Дэниэл вздрагивает, но Нефертари лишь спокойно поворачивается ко мне.

– Ты что-то сказал?

– Подумал, что нам пора переходить к делу. В конце концов, мы тут по определенной причине.

– Разумеется. – Она самодовольно улыбается. – Мистер Армитедж очень занятой человек, – сообщает Нефертари этому молокососу. – Не знаю, есть ли у тебя время читать желтую прессу. Там очень подробно пишут о его похождениях.

Молодой человек виновато улыбается.

– Мне знакомо ваше имя, но я не особо интересуюсь сплетнями. Разве что им больше двух-трех тысяч лет.

– Вот и правильно, – ухмыляется Нефертари. А потом вновь обращается ко мне, указывая на стул в углу. – Можешь сесть вон там, пока мы работаем.

Да она издевается? От гнева у меня раздуваются ноздри, и я демонстративно остаюсь стоять рядом с Нефертари.

Дэниэл начинает возиться с каким-то прибором, пока достает из сумки папирусы.

– Когда мне в голову пришла идея о скрытом тексте, я сразу подумала о тебе.

– Польщен и надеюсь, что смогу помочь. Насколько древний у тебя папирус? – Дэниэл бросает на него взгляд и резко перестает настраивать аппарат. Потом наклоняется над письмом и пробегает глазами надписи. – Боже мой, Тарис, – когда он поднимает голову, глаза у него блестят, – это то, о чем я думаю?

– Настоящая рукопись Каллисфена! – Ее лицо озаряет улыбка, по которой я так скучал.

– Не может быть. Подлинная? – Его восторг можно потрогать руками. У них точно одна страсть на двоих. – Официально считается, что не сохранилось ни одного оригинального документа. Где ты его взяла?

– Из частной коллекции. Мне принесли его, поскольку там предположительно находится информация, которая понадобится для поисков того, что мне заказали найти, – туманно объясняет Нефертари.

Впрочем, этот тип ее понимает. Быстро бросает на меня такой взгляд, словно я расхититель гробниц, а затем оба склоняются над письмом. По-моему, они стоят слишком близко друг к другу. Сомневаюсь, что когда-то чувствовал себя настолько лишним, как сейчас. Наверняка разумнее было бы подождать снаружи, иначе дойдет до того, что я ее отдерну от этого парня.

– Текст не соответствует придворным правилам, – сообщает Дэниэл, дочитав до конца. – Похоже на одну из заготовок, на которых основан роман об Александре. Оригинальный источник. Это полное безумие. Большинство ученых, которые занимаются исследованием жизни Александра, считают, будто его хронисты чрезмерно преувеличивали. Ты должна открыть это для науки. Если хочешь, я пойду с тобой к декану. Он оформит исследовательский грант, мы создадим рабочую группу… – Его бледные щеки краснеют от волнения.

Вот какую жизнь могла бы вести Нефертари. Академическая карьера, известность и почет, муж вроде Дэниэла, и дети, с которыми они оба будут заниматься греческим языком, а на ночь перед сном читать им древние легенды. Все во мне бунтует от этого образа, однако мне следует желать ей именно этого. Малакай хотел для сестры того же, но я не знаю, сумею ли быть настолько великодушным.

– Успокойся. – Рассмеявшись, Нефертари похлопывает его по плечу. – Давай сначала посмотрим, оправдается ли вообще моя теория. Я не хотела бы обрабатывать его каким-нибудь химическим веществом.

У Дэниэла такой вид, словно он вот-вот упадет в обморок от одной мысли об этом, и я смеюсь про себя.

– У нас есть несколько способов, которые не повредят оригинал. Сначала попробуем вот здесь. – Он подходит к четырехугольному ящику и нажимает на кнопку. В контейнере со стеклянной поверхностью загорается свет. – Пожалуйста, помести его сюда.

Достав папирус из пленки, которой обернула его, Нефертари выполняет указания.

– Чтобы повторно что-то написать на папирусе, сначала нужно соскоблить исходный текст, – поясняет парень, покосившись в мою сторону.

Да что ты говоришь! Он не в курсе, что в этих вопросах я разбираюсь лучше него.

– Так ничего не видно, – вскоре заключает Холмс. – Свет слишком слабый. Попробуем по-другому. Мы приобрели новое устройство, при помощи которого удалось повысить читаемость утраченного текста на шестьдесят процентов. – Он аккуратно переносит папирус на эту машину.

– Мультиспектральный анализ? – Нефертари следует за ним. – Я читала твою статью об этом в «Science»^[8]. Отлично получилось.