Кольцо призрака
Шрифт:
– Где пьют, там и бьют, – ласково кивнула Катерина Егоровна.
– Да, Илья Ованесович, – протянул Лапоть. – Да я разве против? Но ведь мы не так договаривались. Мы вас тогда ждали, ждали в ресторане. И вообще… Забыли вы, что ли, на чем мы порешили? Мы вам ваши глубины вожделенные, нежнейшие… А вы нам в обмен, Илья Ованесович, всего-то… Ведь так? – Лапоть поджал маслянистые губы.
«О чем это они?» – мельком подумала Анна.
Движение, голоса, музыка, все мучило Анну. Танцевала ее соседка. Она вращалась внутри своего черного платья. Заледеневшие плечи ее чуть оттаяли. С плеч
– Ну, нельзя же так, в конце концов! – обиделась она.
Но тут девушку закрыл толстый свитер. Он дергался в усилии поймать отдельно пляшущий вязаный рукав.
Лапоть, навалившись животом на стол, поставил перед Анной новую рюмку, не спеша наполнил ее коньяком.
– Говорят, о вашем батюшке книга выходит, Илья Ованесович? – почтительно произнес Лапоть. Но какая-то скрытая издевка послышалась в его голосе. – Вот был человек, а? Наслышан, наслышан, как же. Целая эпоха. Проложил путь. Искренне рад. Будем изучать, перенимать опыт. Но, главное, уверен, уверен, что все обойдется. Ну, ты сам знаешь, о чем я. А то получится, да это я так, шучу, шучу, как в том самом анекдоте. Ну, всем известно. Чистенький такой восход, дорожка в саду, и вдруг песок зашевелился и вылезает… червячок. Тут вся соль в червячке. Вылез все-таки, подлец! А ведь согласитесь, не ожидали вы, что когда-нибудь, и вдруг, извините, здрасьте! – Лапоть придурковато выпучил глаза.
– Ты пьян, что ты мелешь? – Илья откинулся на спинку дивана, не бледнея, а желтея лицом, как бывает у людей со смуглой кожей.
– Пьян, пьян! – охотно, даже радостно подхватил Лапоть. – Окончательно пьян!
Но Анне стал уже неинтересен их непонятный, падающий куда-то разговор, да и при чем тут она? Лапоть тоже уже не смотрел на Илью, он кому-то поставил чистую тарелку, потянулся за вилкой, заодно поцеловал в плечо девушку в черном платье, отпечатав на ее заиндевелой коже оттаявший след толстых губ.
Илья потерянно оглянулся на Анну. Один глаз его заплыл кровавой слизью.
– Тебе надо закапать в глаз альбуцид, – доверительно, жарким шепотом проговорила Анна, наклоняясь к Илье, и вдруг, потеряв равновесие, съехала ему на плечо. – В аптеке, без рецепта…
– Егоровна! – чей-то голос рванул воздух. Анна увидела в дверях громоздкую женщину, нескладно составленную из разных кусков. Анне показалось знакомым ее доброе деревенское лицо. – Я рыбки тебе принесла, Егоровна. Оттуда. Принимай гостью!
– Не маши рыбой, Валя. Домой иди. – Катерина Егоровна крестом раскинула руки, не пуская ее. – Видишь, сынок гуляет. Нечего тебе тут. На Рождество тебя зову, вот и приходи. Хоть без рыбы. А сегодня ихний праздник.
– А водка где? – придирчиво спросила большая Валентина, без труда оглядывая стол через голову Катерины Егоровны.
– На пол смотри, Валя. Под скатерку. Пустые бутылки видишь? – Старушка все оттесняла ее к двери.
– Матушку без очереди выпили! – умилилась Валентина. – А коньяк это у них так, для фасона.
Я ее видела! Где? А-а… Это же официантка из ресторана. Почему она здесь? Разве мы в ресторане?
– Вилки пересчитай! Ложки чайные… – крикнула официантка, совсем уже вытесненная за порог Катериной
Анна пошарила вокруг себя.
– Илюша, где моя сумка? – вдруг хватилась Анна. – Там, там, в сумке…
Илья, с трудом повернувшись, полез под стол.
– Вот она, – Лапоть через чьи-то плечи протянул Анне сумку. Она повисла тощим мешочком. Глаза у Лаптя были слепые, набитые кашей.
Анна схватила сумку. Совсем легкая. Ощупала ее. Нет кристалла. Господи, что же это?
Кто-то качнул большой абажур. Свет пополз на потолок, потом, стекая со стены, озарил на миг и сознание Анны. Она увидела в глубине комнаты голую женщину. На ее груди были круглые часы и широкая мужская рука. Анна выпрямилась и подняла руки, чтоб остановить свет плывущего на нее абажура. Свет окатил Андрея и девушку в красном платье. Прядь ее черных прямых волос упала на рукав Андрея и сломалась. Свет пошел прямо на Анну. И она, приподнявшись, чувствуя, что ее колени бьются друг о друга, напрягая голос, крикнула:
– Не его мама! Здесь все напрокат, по квитанции! Где лыжи, велосипеды… И старуха по квитанции. Почем за вечер? – Анна постаралась найти в качающемся мире лицо Лаптя. – Это все он! В сумку мою залез! Говори! Украл, украл?
Анну шатнуло назад. Лапоть, крякнув, сдвинул стол, на себя, чтоб Анне было легче пройти. Стараясь удержаться, Анна ухватила угол скатерти. Посыпалась посуда.
Длинный коридор. Все люди, люди. Кто ее держит, зачем? А, это Илья. Лицо Лаптя. Он толстым языком облизнул губы. Но язык его был живым существом, поселившимся у него во рту. От этого ей стало совсем плохо. Горло свела кислая судорога. Она с трудом вдохнула и тут же пожалела об этом, потому что вместе с горькими клубами дыма втянула в себя еще чье-то платье. Все плыли, удлинялись и втекали в нее: и женщина в красном, и голая грудь с часами, и рукав мохнатого свитера. Собрав силы, она вдохнула снова, но черные волосы, перепутавшись с мелкими кудряшками и крючками, щекоча и царапая, забили ей горло. Из волос скрутилась тугая пробка, она поднималась все выше…
Откуда-то протянулась маленькая, крепкая рука Катерины Егоровны:
– До чего бесстыжие мужики, не видят, что ли, с непривычки она.
– Анна, Анна, – беспомощно повторял Илья, – ты можешь дойти до улицы? Такси…
– В уборную иди. На замочек замкнись. Там на гвоздочке тряпочка висит чистая, – шепнула Катерина Егоровна.
Анну вырвало в унитаз.
Временно, временно…
Ее вырвало второй раз, сильнее. Стук в дверь.
– Анна! Анна! – голос Ильи. – Ну, ты как? Я отвезу тебя.
– Отойди, кавалер. Невтерпеж, что ли? – сердито сказала Катерина Егоровна. – Видишь, занято тут. Господи прости, развели безобразие, прибираться теперь недели не хватит. Святой водой окропить…
Анне стало легче. Она спустила воду. Опьянение сползало с нее масляной пленкой.
Да пропади он пропадом, этот кристалл! Это не Лапоть его взял, Лапоть его и тронуть не смеет. Его взял… Поэтому он и не глядел на меня весь вечер. Пусть, пусть. Может, без кристалла все станет лучше…
Анна села на унитаз и заплакала.