Кольцо Событий. Книга 4. Истинный дракон

Миленина Лидия

— На что ты рассчитываешь, Наблюдатель? — пристально глядя ему в лицо, спросил дракон. «А ведь он, вероятно, мой ровесник, — подумалось Майриону. — Опасный противник, очень опасный. И сейчас, наверняка, копается у меня в разуме, пользуясь пресловутой ментальной силой. Хорошо, что мы поставили самую лучшую защиту, ему придется убить меня, чтобы взломать ее. Или потратить уйму времени. Уалеолеа тоже есть, что противопоставить Дракону».

— Все дело в тебе, — с ледяной жесткостью в голосе ответил Майрион, брезгливо скривив губы. Пусть дракон видит его презрение. Пусть. Им полезно. —

Знаешь, дракон, ничего личного. Но принцесса уалеолеа должна принадлежать уалеолеа и родить наследника уалеолеа, вступив в законный Одобренный брак. Ты не подходишь для этого. Я буду поить ее зельем и держать там до тех пор, пока она не согласится хотя бы попробовать забыть тебя. И тогда она вернется на Коралию. В нашем окружении она расслабится, постепенно забудет тебя. И мы вернем свою принцессу.

Дракон еще несколько мгновений смотрел на него.

— Я могу обратить твой разум в руины и узнаю, где она, — жестко сказал он.

— И тогда она не простит тебе убийство отца, — прямо глядя на дракона, усмехнулся Майрион. Два ноль в его пользу. Ему даже стало весело. Дракон не уйдет отсюда победителем.

Еще полминуты дракон пристально смотрел на Правителя. И ему становилось не по себе. Казалось, пламя вырывается из этих глаз с проклятыми песочными часами и жжет его душу, переворачивает в ней что-то. Заставляет ощущать... может быть, вину? Странные, навязанные угрызения совести. Навязанные, ведь Правитель был уверен, что поступает правильно. Полностью уверен.

«Дракон пытается меня гипнотизировать?» — усмехнулся Майрион про себя. Но нет, он не ощущал вмешательства. Это было нечто другое, и от этого по спине бежали иголки холода...

И вдруг дракон обернулся к окну, задумчиво посмотрел в сад Те’Вайано. Потом медленно повернулся к Майриону.

— Послушай, — почти мягко сказал он, словно пытался уговорить дикого зверя. И Правителю стало противно. Ведь скорее это дракон — дикий зверь. — Если не хочешь сказать, где она, мне, то сам забери ее оттуда. Ей может грозить опасность.

— Опасность? Ее опасность — это ты, — усмехнулся Майрион. — Она в опасности, с тех пор как встретила тебя. Ты — ее гибель.

— В чем-то ты даже прав, — задумчиво ответил дракон. — Забери ее, я не буду пытаться прийти за ней, пока действует зелье. А потом позволь ей сделать выбор. Забери ее сам — хотя бы так! Она может быть в опасности! — и голос спокойного жесткого дракона стал вдруг почти горячим.

— Почему ей должна грозить опасность? Магия при ней. А тот мир вполне безопасен... — удивленно спросил Майрион, ощущая, как гнев и презрение к дракону сменяет тревога.

— Вот поэтому! — глаза дракона полыхнули, он резко бросил Майриону картину – давнишнее видение его дочери. — Забери ее, уалеолеа!

— Это все ты! — резко бросил Майрион, рука сама собой потянулась за мечом — убить того, из-за кого его дочь в вечной опасности...

Но дракона уже не было.

Он пошел за ней, подумал Майрион, чтобы не найти, а чтобы лететь по мирам в бесплодной попытке найти принцессу.

***

Когда она вышла во двор — точно знала, что будет. И в жилах бродил азарт. Принцесса уалеолеа, что ж, посмотрим, на что ты способна!

Все ее слуги спали, тщательно усыпленные врагами. Разбудить одного из них и послать за подмогой в королевский дворец? Глупо, опасно... Скорее всего, этого от нее и ждут — гонца просто убьют по пути. Они хорошо все продумали. Да и зачем подвергать риску королевскую гвардию. Ведь то что будет — неизбежно. Она знала это давно и знает сейчас.

Асториан усмехалась, когда они выходили из тени. Множество темных фигур — высокие и крошечные, в длинных балахонах и дурацких остроконечных шляпах, в вооружении рыцарей, с посохами и мечами, с серьезными лицами и с неуверенными...

Их было не счесть. Она насчитала пятьдесят, когда ее взяли в кольцо, и первый из магов атаковал.

Асториан без труда отбила и его молнию, и множество огненных шаров, что полетели в нее...

А потом они плели сеть, чтоб обездвижить ее, а она со смехом разрубала ее мечом, пропитанным магией. Крутилась и отбивала силовые камни, летевшие со всех сторон. И даже запела, как пели в древности уалеолеа, шедшие в смертельную битву.

Семьдесят магов, чтобы убить одну принцессу уалеолеа! Высоко же они ее ценят! Нужно оправдать такое мнение!

Асториан смеялась, и фигуры магов одна за другой выбывали из строя, падали и больше не вставали, сраженные ее молниями, водяными струями или «звездами смерти».

...Но все же их было слишком много. А она одна. Без Аргоаха. «Вдвоем мы непобедимы», — думала Асториан и горько усмехалась. Одна. И уже начала уставать. Но бой она примет до самого конца.

«Аргоах! Знай, я любила тебя! Прости... Ты знаешь, ради чего я пошла на это! Аргоах!»

Слишком много, бесчисленно. Новые маги прибывали из тени и вставали на место павших, а молнии, что творили ее руки, становились слабее, разили не так метко.

Но все же у Асториан были еще и силы, и магия...

Спустя пять часов, когда звезды начали тухнуть в небе, ей захотелось лечь и отдохнуть. Но кольцо не разжималось. Проклятый орден крепко держал ее в зубах, не собираясь отпустить живой.

— Вы все умрете, убив меня! — крикнула им Асториан. — Если не Наблюдатели, то он придет по вашу душу! Вы еще можете остановиться и выжить!

— Посмотрим, принцесса! — злобно рассмеялся один из магов, и яркая серебряная молния, сотворенная объединенной силой многих десятков магов, ударила в нее.

«Аргоах!» — закричала Асториан сквозь миры, зная, что ей не отразить этот удар. Если бы только он был рядом... Вместе они непобедимы... «Аргоах!»

Она подняла руку, защищаясь, собрала всю силу, чтобы отбросить серебряную вспышку. Но та была неумолима. Прежде чем упасть на землю, она увидела серебристый всполох прямо перед глазами. Даже красиво, подумалось Асториан, — как пушистое облако серебра... Как взорвавшаяся звезда.

И огонь охватил ее.

Она горела долго. Сначала пламя выедало остатки магической защиты. Лишь потом добралось до тела. Асториан до последнего блокировала боль и только в конце сдалась ей... Но к тому моменту в ней, видимо, уже нечему было болеть. Она умирала, и знала это.