Кольцо зла
Шрифт:
– Хм, дыры, – ад-Рушдия усмехнулся. – Их гораздо проще открыть, чем закрыть.
– И все же…
– Изволь, я помогу тебе, чем смогу, правда, боюсь, помощь моя окажется не такой уж великой.
– Какой бы ни была, – тихо промолвил Иван. – Взамен я помог бы тебе вернуться в Магриб… или куда ты там захочешь.
Ад-Рушдия задумчиво посмотрел в небо.
– Поистине, велик и непостижим Аллах, – проговорил он. – На месте разрушенных возникают новые города, мелеют реки, а бывшие враги становятся друзьями. Кто бы знал тогда…
– Короче, – не слишком-то вежливо перебил Раничев. – Что нужно делать?
– Нужен
– Перстень? – Иван вскинул глаза и вытянул вперед руку. – Да вот же он!
Магрибинец гулко расхохотался:
– Это мало, Ибан. Нужно еще два таких же. Два было у Тимура – один он подарил тебе, другой, совсем недавно, кастильскому посланнику Клавихо.
– Клавихо? – переспросил Иван, как историк он когда-то специально интересовался жизнью Тимура, потому и много чего знал. – Испанский рыцарь Руи де Гонсалес Клавихо, посланец и камергер его высочества короля Генриха Кастильского. Хорошо, я разыщу его. Но это – второй перстень, ты же говорил о трех.
– С третьим – самое сложное, – неожиданно признался колдун. – Признаться, даже я не знаю, где он. Могу лишь догадываться.
– Что значит – догадываться? – Раничев нахмурился. – Ну тогда, будь добр, поделись хотя бы своими догадками.
Ад-Рушдия внимательно посмотрел на него глазами, отражающими звезды:
– Помнишь то время, куда ты попал… не свое.
– Сорок девятый год? Помню, ты же меня туда и отправил, подсуропил, так сказать…
– Нет, Ибан, – магрибинец скорбно покачал головой. – Тебя затянуло в открывшуюся дыру, но открыл ее не я.
– Не ты?! А кто же?
– Не знаю. Кто-то другой, из того самого времени. И эта дыра до сих пор не закрыта – кто-то пользуется ею, не зная, что выпустил на свет страшные разрушительные силы, демонов, иблисов, грозящих смертью всему миру. Думаю, ты отыщешь этого человека, Ибан. Но сначала найди Клавихо и забери у него второй перстень, а уж потом думай о третьем.
– Да-а, – глядя на звезды, задумчиво протянул Иван. – Думаю, как раз с Клавихо-то, пожалуй, будет легче всего… – он неожиданно вскинул голову. – А почему ты сам не хочешь закрыть дыру?
– Я вряд ли смогу отыскать третий перстень, – признался колдун. – Это здесь я кое-что могу и значу, там, в другом времени, я обычный человек, чуждый тому миру… Не зная обычаев, языка, жизни – как смогу я отыскать там кого-либо?
– Пожалуй, ты прав, магрибинец, – подумав, Раничев согласно кивнул. – В сорок девятом году тебе и шагу не сделать. Беспаспортный подозрительный иностранец-космополит. «Сегодня слушает он джаз, а завтра Родину продаст»… Да, вижу, придется идти мне.
На следующий день, к вечеру, они уже подходили к Плещееву озеру. Переправились через неширокую реку, поднялись на холм, и вот оно: сосновый бор, озеро, две недавние могилки.
Зловещий вид был у озера, рядом не пели птицы, и даже лесной зверь не приходил к водопою. Однако, завидев озерко, заулыбались все – ведь скоро, уже совсем скоро они будут дома.
– Скорей бы, – еле слышно прошептал Пронька и, покосившись на могилки, вздохнул.
Все перекрестились, постояли немного молча, помянув погибших парней, и, отойдя в сторону, к балке, принялись разбивать лагерь.
Вскоре весело запылал костерок, и блики оранжевого пламени разлетелись далеко по всему лесу. Наловили рыбы – в котлах аппетитно забулькала уха. Иван достал из котомки краюху хлеба – между прочим, последнюю – аккуратно разломил на части, протянул всем.
Услыхал краем уха, как шепнул Проньке Онисим:
– Хороший у вас боярин, с таким жить можно.
Приятно стало на душе, значит, не зря он тут, значит, нужен. Лукъян, тщательно вытерев ложку, отломил от деревца веточки – распределять ночное дежурство. Делили не на всех, только на тех, кто не дежурил в прошлые ночи, стоять выпало Михряю, Онуфрию и Проньке. Михряю – первым, Онуфрию – последним, перед самым восходом, ну а Проньке аккурат в середине.
– Обращайте внимание на каждую мелочь, – вспомнив про гильзу, проинструктировал сторожу Иван. – Непонятный звук, необычный запах – ежели что, не стесняйтесь меня разбудить, чай, не в хоромах сплю, а в шалаше, рядом.
Все быстро угомонились – устали, тихо стало кругом, лишь порывы налетавшего иногда ветерка беззвучно шевелили ветви. Иван с удовольствием забрался в шалаш, вытянулся на лапнике – мягко. Комаров здесь – повыше болотца – почти что и не было. Приятно. Раничев прикрыл глаза, улыбнулся. Показалось вдруг, вот сейчас выйдешь из шалаша, а тут, у костра, ребята с гитарами – Вадька, Макс, Михал-Иваныч-ударник – песни поют под водочку:
Как здорово, что все мы здесьСегодня собрались!Красота! Костерок чуть притух, но все же ощутимо несет жаром, масляными каплями брызжет скворчащая на большой сковородке рыба, тут и лучок, помидоры, хлебушек… ну и пол-литра, куда же без нее, родимой?
Выпил с участковым, смотрю – лето,Лето – это маленькая жизнь…Вот уж точно, не в бровь, а в глаз сказано! Ну и насчет водочки… Соорудить, что ли, самогонный аппарат? Немного и надо. Чего ж раньше-то такая хорошая мысль в голову не пришла? Занят был? Или ну ее к черту – водку, и медовухой вполне обойтись можно? Вот если б курево… табак посадить. Откуда его только взять-то, табак? Да и нужно ли? Иван давно уже про курево не вспоминал – отвык, хотя раньше, помнится, курильщик был заядлый. А вот теперь не тянет, и все тут, да и при всем желании негде раздобыть сигареты… Еще одного не хватало – музыки. Иван, конечно, брался иногда за гусли или там за гудок, наигрывал что-нибудь типа «Лед Зеппелин», но, конечно, все это было не то. Жаль, нет электричества, так бы… может, и соорудил бы чего…
– Иване Петрович! Боярин-батюшка! – прорезал благостную тишь чей-то взволнованный шепот.
Иван встрепенулся:
– Кто здесь?
– Я это, Пронька… Ты, господине, говорил все необычное примечать, незнаемое…
– Ну?
– Запах, Иване Петрович. Чуть слышный – но до того мерзкий, словно бы в аду грешников на сковородке жарят!
– Запах? – Раничев помотал головой. – А ну пойдем, глянем.
Вслед за отроком он осторожно пробрался к балке. Оба затаились в высокой траве, стараясь не выставиться на яркий свет месяца, притихли.