Кольцо
Шрифт:
(А все-таки неплохо быть женатым!)
Из предложенного ему «кусочка торта» выросло целое действо. Не прошло и пяти минут, как Нэнси вошла в кабинет, толкая перед собой сервировочный столик, на котором возвышался кофейник, стоял торт, а кроме того, чашки, блюдца, тарелочки, вилочки, лопаточка, сахарница, молочник и бумажные салфетки в ажурной фарфоровой вазочке.
Но главное было не это, а то, что, бросив столик, она подошла к Нику сзади, обняла его, скрестив руки на груди, уткнулась носом в макушку и сказала прямо туда:
— Я с тобой кофе с тортом попью. Ты не против?
Он
— Я — не против. Посиди со мной так немного, а потом принесешь с кухни табуретку. Ты хоть поспала?
— Да, я только в десятом часу встала.
— Бегала сегодня?
— Обязательно.
Ник не знал, о чем еще говорить — все показалось вдруг каким-то странным. За день до Рождества он сидел в этом самом кабинете и думал, что раньше начала января не увидит Нэнси — да и увидит ли вообще?.. А теперь, спустя всего пять дней, они уже женаты, она сидит у него на коленях и он задает ей «домашние» вопросы — как она спала и бегала ли сегодня на кольцо...
— А ты так и не выспался...
— Ничего, у меня днем тихий час будет. — Притянул Нэнси поближе и, вдыхая теплый запах ее волос, прикоснулся губами к щеке. — Придешь?
— Ты же не выспался... — По тону было непохоже, что она намерена отказаться.
Нетерпеливо замотав головой, Ник повторил:
— Придешь?
— Приду... если пригласишь.
— Считай, что уже пригласил! — рассмеялся он.
— Ник, а сколько тебе лет? — неожиданно спросила Нэнси.
— Тридцать три. А что?
— Я думала, ты старше. Ты выглядишь старше. А когда смеешься — сразу моложе становишься. — Она слегка смутилась. — Ну и... я же про тебя совсем ничего не знаю.
— А что про меня знать? Родился, учился... когда это, — он поморщился и кивнул вниз, — случилось, мне всего двадцать шесть было. Вот и все.
Действительно, «вот и все». Настроение ушло...
— Ладно... Тащи табуретку, давай кофе пить, а потом делами займемся.
За то время, что Нэнси ходила за табуреткой, Ник постарался взять себя в руки. Повторил себе несколько раз, что пора начать воспринимать то, чем он стал, как факт... как данность — и перестать идти вразнос каждый раз, когда задают элементарный вопрос. Тем более что спрашивала-то она совсем о другом... Это у него самого все мысли направлены в одну сторону.
И вообще, как ни глупо, но он действительно чем-то стал напоминать брюзгливого и склочного старика...
Поэтому, когда Нэнси появилась в кабинете, он дотянулся до нее, поймав на ходу, и с улыбкой подтащил к себе.
— Ну, так что ты про меня хочешь знать? Только предупреждаю — биография у меня скучная и неинтересная: родился, учился, работал... теперь вот женился. (И увидел, как медленно тает морщинка между бровей...) Или лучше сейчас все дела сделаем, а потом пойдем поплаваем в бассейне, позагораем — вот тогда и поговорим об этом.
В делах Нэнси не разбиралась совершенно — даже больше чем не разбиралась. Ник подсунул ей пачку документов — она подмахнула их не глядя, заставив его возмутиться:
— Женщина, ты хоть читаешь, что подписываешь?
— Но это же ты дал!
— Ну и что?! — Вспомнил, что глупо учить ее не доверять самому себе, и усмехнулся: — Ладно, когда я даю, то... в общем, можно. — Все-таки счел нужным разъяснить: — Ты сейчас подписала доверенность — чтобы я мог разобраться с твоими делами. И послебрачное соглашение — там написано, что если мы разведемся, то каждый останется при своем, не считая подарков. То есть ты не будешь претендовать на мой бизнес и мое имущество — а я на твое наследство и заработки.
Нэнси поморщилась и пожала плечами.
— На мое наследство я сама уже не претендую... лишь бы она оставила меня в покое.
— Я же сказал — я разберусь в этой истории и думаю, что сумею справиться с проблемой так, чтобы твое осталось твоим. Когда ты должна была получить деньги?
— Когда мне исполнится двадцать пять. Двадцать седьмого апреля.
— Дай мне данные банка и адвоката, составившего завещание, — вообще все, что у тебя есть.
Слова «все, что у тебя есть» были поняты буквально — Нэнси ушла к себе в спальню и вернулась с большой конфетной коробкой. Объяснила:
— Я все принесла. Может, тебе еще что-то понадобится...
Коробка была доверху забита бумагами — сверху валялись счета, открытки, просто какие-то цветные бумажки и фотографии. Сбоку торчал уголок чековой книжки. При виде такой вопиющей безалаберности Ник на миг онемел, Нэнси же, пару секунд покопавшись в коробке, безошибочно вытащила снизу тоненькую пластиковую папочку.
— Вот. Это копия завещания отца. — Покопалась еще и вытянула фотографию. — А это я в школе!
На фотографии несколько девчонок в разноцветных купальниках расположились на каком-то бревне, приняв, по их мнению, живописные позы. Нэнси можно было узнать безошибочно — она практически не изменилась. Лишь выдающегося бюста, хорошо заметного на фотографии, у теперешней Нэнси не наблюдалось.
Уловив удивленный взгляд Ника, она захихикала:
— Это поролон. Мы тогда в купальник такие поролоновые вкладыши запихивали — издали не разберешь.
Ник фыркнул. Нет, с этой женщиной не поработаешь! И без того в голову посторонние мысли лезут и вспоминается солоноватый вкус ее кожи — а тут ему еще всякие дурацкие фотографии показывают. Ладно, с этим он разберется потом, без нее...
— Это твоя? — вытащил он из груды бумаг чековую книжку.
— Да.
Сунул книжку в сканер — скопировать данные счета.
Глава 12
Спуститься в бассейн Ник мог и сам, прием был уже отработан: подъехать вплотную к бортику, попав между двумя поручнями, опереться на них руками — что-что, а руки у него были сильные! — оттолкнуться и плюхнуться в воду лицом вниз, поднимая тучу брызг. Получалось даже что-то отдаленно похожее на прыжок — по крайней мере, беспомощным при этом он не выглядел, а потом, в воде, проблем вообще не было — рук вполне хватало не только на то, чтобы держаться на поверхности, но и на то, чтобы более-менее плавать.