Колдовская душа
Шрифт:
– А я уверена в обратном, – прошептала Жасент, с удовольствием вдыхая знакомый запах его шерстяного свитера.
– Если бы ты и вправду забеременела, мы бы с твоим отцом помирились, – начал осторожно Пьер, прижимаясь губами к волосам у нее на затылке. – Знаешь, на мгновение, когда ты не стала отрицать его догадку, я очень обрадовался, но тут же испытал острое разочарование. Это была всего лишь мечта, а жаль… Дорогая, красавица моя, если бы ты родила мне ребенка, это было бы для меня такой радостью!
Жасент
– Но ведь в первые месяцы ты могла бы принимать пациентов в своем кабинете, тем более что теперь в Сен-Приме есть доктор. Многие женщины, находясь в положении, не сидят на месте. Взять хотя бы Артемизу, она старше тебя и даже твоей матери. Как этой осенью все удивились, когда узнали, что она беременна!
– Ты прав, – отвечала Жасент слабым голосом. – Но что потом, Пьер? Ты сам будешь давать малышу грудь и присматривать за ним с утра до вечера? Нет, конечно! Если будешь настаивать, мы поссоримся, как сегодня утром.
Она отодвинулась и повернулась к мужу спиной, чтобы открыть буфет, где хранилась посуда. Пьер уловил приглушенный всхлип.
– Любимая моя, мы вместе, и ничто нас не разлучит, – прошептал он нежно.
Пьер положил руки ей на талию и прижался животом к ее ягодицам. Он был сам не свой от вожделения.
– Что ты делаешь?! – воскликнула Жасент, удивляясь и возмущаясь одновременно.
– Подожди!..
Пьер отошел только для того, чтобы потушить свет. Они оказались в полумраке. Слабый свет уличных фонарей с трудом проникал в комнату сквозь шторы, огонь в окошке печи отбрасывал на стену красноватые блики.
– Прошу тебя… – проговорил Пьер.
Не теряя времени, он поднял ее зеленую шерстяную юбку, просунул руку между бедер и стал ласкать нежную плоть, не прикрытую чулками. Поиграл немного с подвязками, потом стянул с Жасент атласные трусики – последнее препятствие для его стремительного желания.
– Да что на тебя сегодня нашло? – всполошилась она. – Мы через час ложимся спать, мог бы подождать!
Она хотела повернуться к мужу лицом, но он удержал ее в прежнем положении.
– Не сердись, любимая моя, прелесть моя, – прошептал он. – Тебе понравится, вот увидишь! Обопрись о буфет и наклонись немного вперед, ну же!
Эта позиция была Жасент в новинку, несмотря на всю ее чувственность и покорность в любви. Пьер проник в нее неожиданно грубо, он задыхался, был как в бреду. «Наш баран делает то же самое с овцами», – пронеслось в голове у ошарашенной Жасент.
Еще мгновение, и она высказала бы свое мнение вслух – что они не животные, чтобы вот так себя вести, – но у нее уже путались мысли от острого наслаждения. Тихонько вскрикивая, она открылась, отдалась бешеным
Тут сладострастный туман сгустился, и на Пьера нахлынули шокирующие воспоминания. Он увидел себя в этой же позе в теплый вечер бабьего лета под сенью пурпурного клена. Эмма держалась за ствол молодого деревца – очаровательная в своем бесстыдстве, с разметавшимися по плечам блестящими темными волосами. «Маленькая фурия, она отдавалась мне еще и еще, просила прикусить ей шейку… Я держал ее за груди, щипал их, и у нее перехватывало дыхание…»
Эти мысли довели его возбуждение до предела, и Пьер забылся, задохнулся, в то время как Жасент тихонько постанывала – мощная волна прокатилась по ее телу, и ее отголоски до сих пор заставляли женщину дрожать с головы до ног. Муж сжал ее в объятиях, поцеловал в щеку и, чувствуя некоторую неловкость, отодвинулся. Она надеялась получить еще немного нежности и ласковых слов, но он привел в порядок свою одежду и спешно схватился за сигарету.
– Прости, – вполголоса попросил Пьер. – Я не смог сдержаться.
– Тебе не за что просить прощения. Если бы мне не хотелось, я бы дала тебе это понять, словом или жестом.
Он стоял и смотрел, как она идет к выключателю. Блеклый желтоватый свет снова наполнил комнату. Супруги в смущении глядели друг на друга. У Жасент раскраснелись щеки, на лоб упала прядь волос. Пьер был чрезвычайно бледен. Глаза его из серо-голубых стали пепельными, словно погасли. Жасент подумала, что причиной этому их любовная схватка, и попыталась пошутить:
– Тебе сейчас не помешает глоток джина! У тебя такой вид, будто ты узрел привидение.
– Нет, ничего подобного! Милая, иди ко мне, – отвечал Пьер, протягивая к ней руки.
Жасент подчинилась, радуясь тому, что теперь он ее приласкает. Пьер поцеловал шрамик у нее на виске, который всегда вызывал у него умиление, – тот, что остался в память о буйствах Шамплена, имевших место много лет назад.
– Твой отец – жестокий человек, – с убеждением проговорил Пьер. – Пощечина, которую он отвесил Сидони… Думаю, она достаточно наказана.
– В моем случае все было не так: я упала и поранилась.
– Но это он тебя толкнул! Странный он человек, способный творить как зло, так и добро, но иногда я не уверен, что понимаю, что твой отец считает добром. Эмма правильно поступила, когда сбежала, узнав, что беременна. Отец, наверное, убил бы ее.
Жасент нахмурилась. Ей было неприятно это слышать: муж вспоминал ее сестру в такой интимный момент… Почему?
– Может, нам лучше не говорить так часто об Эмме? – произнесла она. – Особенно сегодня, когда она снова нас всех рассорила и заставила страдать.