Колдовская любовь
Шрифт:
С этими словами чародей собрал все свои силы и нанес сыну первый удар. Страх, панический ужас, от которых останавливалось сердце и прерывалось дыхание, обрушились на Эйдана.
Черная, вонючая трясина поглотила его. Он не мог видеть, не мог дышать, не мог даже думать… Череп его разламывался от дикой какофонии грохота и воя.
Издав сдавленный крик, Эйдан схватился за голову и упал на колени. На миг он растерялся, подумал, что уже все кончено. Но затем рассудок вернулся к нему: это было всего лишь наваждение!
Собрав
— Не думал, что ты с этим справишься, — одобрительно заметил Морлох. — У тебя сильная воля. Но даже такую волю можно сломить. И я знаю, как это сделать.
Он поднял вверх маленькую деревянную фигурку, одетую, как Эйдан, всю исписанную именем Эйдана и рунами:
— Я подчиню тебя, хочешь ты этого или нет. В его руке вспыхнуло пламя.
— Ты покоришься мне. Ты отдашь мне сердце и разум, — снова и снова повторяя эти слова, Морлох поднес фигурку к огню. — Выбора у тебя нет.
Чудовищная боль захватила Эйдана. Он видел, как вспыхнула фигурка, превращаясь в красно-золотой шарик огня, и почувствовал, что все его тело тоже горит. Пламя выжигало его душу, его чувства, его сознание. Внезапно стало все равно, и не было больше сил сопротивляться Морлоху.
Святые угодники! Чародей оказался слишком силен! Он должен быстро найти способ защититься или будет поздно. Слишком поздно… для него… для Брианны и его матери… для всех них.
Гнев. Это все, что ему осталось. Гнев укрепит его, даст ему время снова набрать силу. Раньше это приносило ему успех.
Но какой-то тихий голос предостерегал: это опасное оружие в борьбе с чародеем. Силу гнева можно легко обратить против себя самого. Ярость поднималась в его душе, рвалась, сметая все преграды. Еще секунда — и он бы потерял самообладание.
Но нет! Он не даст своему отцу обмануть его еще раз!
Гнев остыл. Согнется он перед силой Морлоха или нет, но никогда больше не даст возобладать над собой чувствам.
Эйдан медленно поднялся. Вскинул голову и гордо посмотрел на ошеломленного чародея.
— Я не позволю тебе управлять мной. Ни страхом, ни гневом, — прохрипел он. — С тобой все кончено.
— Да что ты говоришь? — оскалился Морлох. — Ты так уверен в себе! Глупец!
Он вытянул руку. Молнии сорвались с пальцев и полетели в Эйдана. Он отбил их, мгновенно поставив психический щит, но сила чародея была невероятна. Внезапно он понял, что сейчас произойдет: Морлох до сих пор сдерживался, его ранние атаки должны были обмануть Эйдана, усыпить бдительность, пробудить злость, но не причинить вреда. Однако теперь он бил со всей силы, насмерть.
Снова и снова чародей швырял в него одно убийственное заклятие за другим. Вновь и вновь Эйдан отклонял их, но с каждым разом силы его слабели. Вскоре магия Морлоха стала острыми языками доставать его, царапать, хлестать, пронзать мучительными уколами боли, расходящейся по всему телу.
Следующая молниеносная атака сбила его с ног. Он покатился по земле, попытался встать, и снова молния ударила в него. Тело его конвульсивно выгнулось, мышцы свело судорогой, голова запрокинулась, рот приоткрылся в беззвучном агонизирующем крике.
Молнию за молнией посылал Морлох, пока сын его не остался лежать на земле у его ног, оглушенный, беспомощный. А Брианна смотрела на все это, и сердце рвалось на части с каждым новым ударом. Она наблюдала за этим и ничего не могла поделать. Ничего.
«Брианна. Дитя».
Голос Кэрлина дошел до Брианны сквозь хаос ужаса и беспомощности.
«Давай, дитя. Эйдан выиграл свою битву. Настала пора мне выиграть мою».
Она обернулась туда, где валялся выбитый из рук Эйдана меч Балдора. Камень души в его рукоятке ярко сиял, словно подзывал ее. Брианна подбежала к нему.
«Что я должна сделать? Скажи! Даже если нужна моя жизнь».
«Крепче держи меч, — приказал Кэрлин, голос его становился все громче и сильнее. — Направь всю свою силу, всю любовь к Эйдану в меня. Это наша единственная надежда!»
«Да, — прошептала она. — Будет так, как ты просишь».
С этими словами Брианна схватила оружие, закрыла глаза. Надо сосредоточиться. Кэрлин должен быть свободен. Меч Балдора, меч, который Эйдан так берег и почитал, стал теплеть, становился все горячее, пока не начал жечь ей руки. Она не обращала внимания на боль. Это не имело значения. Важно было одно — Эйдан и его жизнь.
Внезапно вспыхнул свет, окружив ее ослепительным блеском. Меч вырвался из ее рук, взмыл вверх и кружась в воздухе, понесся прямо к Морлоху.
Он заметил меч слишком поздно. Отшатнулся, вскинул руку, чтобы отразить клинок, но не успел. Меч вонзился в сердце колдуна. С криком ярости Морлох зашатался и попятился от Эйдана. Пальцы его заскребли по мечу, стараясь ухватиться за рукоятку.
Слепящий свет окутал его фигуру. Сияние усиливалось, оглушительные вопли колдуна поднялись до небес. Затем с душераздирающим криком он исчез вместе с мечом,
Ошеломленная, Брианна стояла, не в силах пошевелиться. Голова ее шла кругом. Она никак не могла собраться с мыслями. Что… что же все-таки произошло? Морлох, Кэрлин, меч Балдора — все исчезло, как не бывало… навсегда. Кэрлин последним усилием воли и оставшейся у него магии убил Морлоха и отправил к его злобному хозяину. Наконец-то все было кончено.
Тихий стон пробился в ее отуманенное сознание. Эйдан. Брианна повернулась к человеку, который стал для нее всей жизнью, который нуждался в ней, а теперь, корчась в муках, валялся на земле. С криком она бросилась к нему.