Колдовские стёкла. Дочь Чёрного Короля
Шрифт:
– А сама ведьма что делает? – не вполне понимая, о чём она, уточнила я.
– Ведьма – колдует, – невозмутимо ответила Алина. В свете лилового огонька госпожи Ирины её волосы отливали медно-синим. Она показалась мне гораздо старше остальных одноклассниц и лицом чем-то похожей на Нору. Я решила не расспрашивать больше, а подождать, пока останусь наедине с Надеей, и выведать обо всём у неё.
– У защитников и пилотов, кстати, тоже колдовство можно по фамилии определить, – добавила Алина, раздвигая податливые ветви и углубляясь в заросли. – Ой, вон, вон, смотри, красным-красно!
Пока она держала ветки, я быстро и осторожно срывала крупный, мягкий и гладкий барбарис, который так и норовил выскользнуть из пальцев. Ягод на кусте оказалась не одна пригоршня, и мы почти наполнили обе наши коробки.
– Осталось только листьев собрать, – деловито кивнула Алина. – Но тут все уже облетели, барбарис рано опадает. Давай чуть впереди соберём. Вроде там ещё много…
Меня тревожило, что мы всё время удаляемся от костра, но тихие разговоры одноклассниц были слышны совсем рядом, да и мастер Клёён, насвистывая, словно все ночные птицы разом, то и дело переходил от одной ученицы к другой, проверяя, всё ли в порядке. Кроме того, за спиной полыхал искристый костёр, а на ладони каждая держала свой огонёк. Наверное, ничего страшного, если мы отойдём ещё немного…
– У нас только один пилот есть с «неправильной» фамилией, рыжий ещё хуже Сашки. Он вроде бы из иландского клана, поэтому и колдовать умеет почти наравне с ведьмами, хотя точно не знаю, – рассказывала Алина, углубляясь в заросли и обрывая листья. – А то ведь обычно у пилотов и защитников колдовство совсем слабое. Зато они меткие, и глаз у них острый. Фамилия у него, кстати, воздушная, Арьян, но сам он – солнечный колдун. Хотя, говорят, от солнечной магии до колдовства теней – один шаг.
И снова про тени! Я поёжилась, сорвала очередной пахучий и гладкий листик и предложила:
– Пойдём назад. Уже почти всё собрали.
– Пойдём, – согласилась одноклассница. Я с облегчением повернулась лицом к костру и, раздвигая кусты, двинулась вперёд, но зацепилась за какой-то сучок. Он хрустнул и натянул подол юбки. Я дёрнула плотную материю, но отпускать меня сучок не спешил. Блин. Чувствую себя той самой Анкой, горе-ведьмой.
– Подержи, пожалуйста, – попросила я, отдавая Алине свою коробку, переполненную барбарисом, и мешочек с листьями. А сама наклонилась, чтобы освободить подол габардиновой клетчатой юбки, которую я надела с утра ещё дома – явиться в новую школу во всей красе…
Пока я распутывала зацепившуюся ткань, руки успели замёрзнуть: давно выпала ночная осенняя роса, и от земли шёл белёсый туман. Я ковырялась озябшими пальцами, как вдруг что-то с резким шорохом, словно наждачной бумагой, прошлось по руке.
Я вздрогнула, заорала не своим голосом, но не услышала крика. Не смогла отнять от тумана рук. Застыла, не в силах пошевелиться… А тени от земли наползали, вытекая из-под кустов, сочась из самой почвы, ледяные, жемчужные и чернильные… Они колыхались на ветру и поднимались, клочьями оседая на ветвях, на руках, на юбке… Я изо всех сил пыталась вырваться из оглушающего кокона, но не могла даже позвать на помощь. Как сквозь вату я услышала зов Алины:
– Кира! Ты что там застряла?
Неужели она ничего не видит?!
Сердце громыхало в груди, перед глазами крутилась серая мгла, мне вдруг разом стало так холодно, словно я в ноябре окунулась в ледяное озеро за нашим домом…
А потом удушливый туман поднялся почти до плеч и проглотил мой слабый огонёк. Вот если бы мне достался огонь госпожи Ирины, он бы меня защитил… Он сильнее… Мысли текли, как обрывки, я цепенела, замороженная, немая… Он сильнее… ярче… Стоп! Почему я сама не могу сделать свой огонёк сильней?
«Наверное, потому, что ты ещё вообще ничего не понимаешь в колдовстве! – ехидно прошептал внутренний голос. – А ещё потому, что тебя уже с головой поглотил этот туманище…»
Ну уж нет! Сквозь пелену страха, вытирая слезящиеся глаза и слыша, как колотится о рёбра сердце, я изо всех сил пожелала, представила, как огонёк разгорается в тумане у меня над плечом, отгоняет липкие тени, спускается к самой земле…
Вспышка вышла такой неожиданной и такой яркой, что я на мгновение ослепла. Когда открыла глаза и проморгалась – никаких теней уже не было и в помине. В мир вокруг вернулись звуки, за спиной затрещали ветви, послышались встревоженные голоса, а в мои плечи вцепились чьи-то худенькие руки, и кто-то потащил меня прочь…
– Кира! Кира, бежим отсюда, быстрее!
Что она так переполошилась? Раньше надо было за меня волноваться, а теперь я и сама справи… Вот так справилась! Передо мной был не мой разросшийся огонёк, а пылающий куст! А за ним стояла стена горящего леса! Аааа!
Я опрометью бросилась к нашему костру на поляне, не соображая, что делать. Тушить огонь, прекращать колдовство? Неет, какое там! В ту минуту я была так напугана, что думала лишь о том, как бы унести ноги!
С другой стороны поляны навстречу уже летел мастер Клёён, за его спиной верещали остальные. Он схватил нас с Алиной – перепачканных сажей, с обожжёнными ресницами и бровями, – в охапку и одним прыжком отволок от горящих кустов.
– Молчать! – грянул он остальным ведьмам. – Молчать и никуда не уходить, заплутаете!
Осенний барбарис горел с треском и искрами, огонь перекидывался с одного куста на другой и уже облизывал нижние ветви деревьев на краю поляны. Как прежде туман и тени, огненные языки взяли нас в кольцо.
Не обращая внимания на жар, мастер Клёён стоял у самой стены огня и шептал что-то, но теперь звуки были похожи не на шелест трав, а на шипение и журчание воды. Ему удалось отогнать огонь от поляны, и он уже начал отвоёвывать у пламени тропинку к Муравейнику, когда с неба, миновав алое огненное кольцо еловых вершин, спустилась ещё одна ведьма – высокая, полная, с развевающимися чёрными волосами, в которых отчётливо виднелась седина.
Ослепительная молния, голубой электрический разряд.
С её появлением костёр под прозрачным колпаком, который до сих пор светился среди поляны, потух, огонь, жадно пожирающий лес, утих, дым рассеялся, а последние клочья тумана разлетелись, не оставив следа, – и всё это ещё до того, как она коснулась туфлями травы. Ну а когда она ступила на землю, ведьмы, как одна, съёжились, опустили головы и отступили назад. Только одна ученица замешкалась и оказалась перед лицом страшной пришелицы.