Шрифт:
Самый страшный противник – тот, чьего лица не видишь,
чьего имени не знаешь, кого коснуться не можешь. Тень.
Глава 1
Тайное слово. Тёмный гость
Я собралась с духом и открыла электронную почту. Откладывать было некуда.
«Рит, привет! С походом в августе никак не получится, и в сентябре тоже. Помнишь, я рассказывала про новую школу, куда меня хотят запихнуть?..» – набрала я. Вернее, думала, что набрала: подняв глаза от клавиатуры, я увидела на экране одно-единственное слово. «Муравейник».
Что ещё за муравейник? Может, не поставила курсор? Ерунда какая…
Я зевнула, сделала свет поярче – ненавижу темноту! – стёрла надпись и начала набирать сообщение заново. «Рита, привет! Хочу сказать, что с походом ничего не вый…»
Монитор мигнул. «Муравейник» – вновь замаячило на экране.
– Да что такое!
Удалила и попробовал опять. Но что бы я ни писала, на экране светилось одно и то же слово. «Муравейник».
Я раздражённо оттолкнула ноутбук. Кривые лиловые буквы дрогнули и рассыпались сотней чёрных бабочек. Как только последняя упорхнула за край экрана, ноутбук погас.
Пощёлкала мышкой – никакой реакции. Попробовала перезагрузить – безрезультатно. Что ж, на этот раз брату придётся самому объяснять родителям, на каких сайтах он лазил и где поймал вирус. Мне надоело! К тому же очень скоро меня здесь не будет.
Я злорадно усмехнулась, отлепив от стола ярко-жёлтый стикер со списком дел. Что там осталось до отъезда?
«Собрать документы», «мелки и нитки», «покормить пыхалку».
Так-с, документы, мелки и нитки я взяла, пыхалку покормлю перед выходом из дома. Вроде всё… Я с улыбкой перечитала строчку «Покормить пыхалку» (пыхалкой я называю запасной аккумулятор от ноутбука), и вдруг, у меня на глазах, буквы расползлись по бумаге мелкими жирными каплями. А потом, словно паззл, сложились заново.
На меня упорно глядело слово «Муравейник».
Я внимательно всмотрелась сверкающее чёрными искрами слово, выискивая следы какого-то фокуса, и едва не подпрыгнула, когда хлопнула дверь.
– Кира!
Слово исчезло со стикера, словно стёртое влажной губкой. Я быстро смяла бумажку. В комнату влетел маленький вихрь – смесь сладостей в пёстрых обёртках, тетрадей в клетку, разодранных коленок и коллекции автомобильчиков – мой брат.
– Сколько раз просила тебя так не врываться, Кирилл!
– Кира! Смотри! – брат сунул мне блестящую и гладкую картонку. – Что это?
– Что это? – эхом повторила я, чувствуя, как по рукам разбегаются противные мурашки.
На иссиня-чёрном фоне серебряным и алым переливалась витиеватая надпись. Всё та же.
Чья-то шутка? Розыгрыш? Мистика?..
Мне вдруг показалось, что слово сходит с карточки, расширяется, сверкает, заполняет собой всю комнату и отчётливо звенит в ушах… Всё вокруг пришло в движение. Стены почернели и оплыли, как огромная свеча, а впереди, словно рулон ковра, развернулось полотно высокой травы, по которой пробегали ярко-голубые искры. От травы веяло холодом, будто она была изо льда, но пахло дымом, как от костра, и ещё почему-то – сладким яблоком. Бесконечное травяное поле упиралась в тонкую, как шнур, линию горизонта, над которой зависло багровое небо.
– Кира? – донёсся до меня голос брата. Я опустила глаза и увидела, как Кирилл, весь красный, отчаянно дёргает меня за руку.
– Эй? Ты чего!
Он таращился на меня круглыми глазами и что-то говорил, но я никак не могла разобрать – слышала только картавый шёпот и звук, какой бывает, когда из шарика резко выпускают воздух.
Потом над ухом звонко щёлкнуло, и всё вокруг встало на свои места: голос брата, наша привычная комната, мягкий свет лампы, мой раскрытый чемодан у окна…
– Кира! – в голосе Кирилла звенели слёзы; я и сама перепугалась, не понимая, что это было. Галлюцинация? Может быть, я задремала?.. – Ты меня слышишь? Кира?
– Слышу, – ответила я, чувствуя, как быстро колотится сердце. К щекам прилила краска; ноздри всё ещё щекотал лёгкий яблочный аромат, той странной травы. А ещё запах гари…
Я облизала пересохшие губы и вцепилась брату в плечо:
– Кирилл… Что ты видел? Что со мной было?
– Ой! Жжёшься! – вскрикнул он, вырываясь из моих рук.
– Прости! Прости! Я нечаянно!..
Брат, с ужасом глядя на меня, пятился к двери.
– Кирик… Не бойся… Ты что? – жалобно позвала я и осторожно сделала шаг к нему.
Он молча бросился прочь.
– Кирилл! Да что это такое! – я опустилась на стул перед ноутбуком и изо всей силы прижала ладонь ко лбу. Из тёмной глубины экрана на меня глядело собственное отражение: испуганное лицо, карие глаза, спутанные русые волосы… Сердце всё ещё колотилось, как после долгого бега.
Я услышала шаги за дверью – наверное, Кирилл позвал маму. Я хотела подняться, но вместо этого взвизгнула не хуже брата и рухнула обратно на стул: на мгновенье вместо своего отражения я увидела чужое, бледное, как снег, лицо с пронзительным блестящим взглядом.
Я зажмурилось и резко замотала головой, а когда открыла глаза – кто-то стоял за моим плечом, я отчётливо видела это в зеркале погасшего экрана.
Мама? Нет. Кто-то тёмный. Кто-то чужой.
Я почувствовала, как мгновенно вспотели ладони.
– Это галлюцинация! Сон! Обман!
Я моргнула, но кошмар не исчез. Я видела его всё отчётливей – проступающий из зеркальной глубины, укутанный плащом силуэт с синим обручем, парящим над головой. Я не могла оторвать глаз, не могла закричать – только смотрела, приклеившись к стулу, как пришелец улыбается из-под капюшона безгубым ртом. Он поманил меня пальцем, и над его ногтем вспыхнул синий огонь. А потом силуэт шагнул в сторону, и я увидела, как за его спиной вздымается огромный тёмный кристалл с алыми молниями по рёбрам…
Страшный гость приглашающе взмахнул рукой и впился в меня глазами. В его зрачках светилось чёрное пламя.
Я отчаянно замотала головой, чувствуя, как жжёт в горле и слабеют ноги. Экран вспыхнул пронзительным белым светом – хоть я и прикрыла ладонью глаза, но всё-таки успела заметить, как на нём вновь появились буквы – всё то же слово, «Муравейник»… Стало холодно, в комнате стремительно темнело, в ушах завывал ветер, и тысячи шепотков сливались в шипящий скрежещущий гул…
И вдруг – всё пропало. Растаяла чёрная тень, исчез дворец-кристалл.