Колдовские ворота
Шрифт:
Только благодаря этому на Барабина не навалилась вся ходячая половина отряда сразу. Воины обоего пола носились по деревне, как оглашенные, не понимая, куда надо бежать и кого хватать.
А Роман тем временем с мечом в руках продрался сквозь дюжину гейш, прилагая особые усилия к тому, чтобы никого не убить, потому что это последнее дело — истреблять потенциальных союзников.
Плохо было то, что гейши не видели в нем потенциального союзника и не ставили перед собой такого ограничения.
Но мафия, как известно, бессмертна, и Романа Барабина еще никто не убивал. А тут на его
Еще одну всадницу Барабин вытолкнул из седла на противоходе, а третью нейтрализовал способом, который вогнал бы в истерику общество охраны животных.
Он кольнул ее лошадь мечом, и та рванула с места с такой скоростью, что всадница мгновенно забыла о бое, силясь удержаться от падения под копыта.
Последнее, что услышал Барабин сквозь топот копыт, удаляясь сумасшедшим галопом от места боя, был крик первой красавицы деревни Сандры сон-Бела:
— Спасайтесь, люди добрые! Это истребитель народов! Он сейчас всех истребит!!!
Кричала она не по-деревенски, а на общепонятном полуанглийском, так что слова эти были адресованы не односельчанам, а гостям. И, судя по всему, привели их в дополнительное замешательство.
Во всяком случае, погоню Барабин обнаружил только за околицей, спускаясь через сад в ложбину меж двух холмов, густо поросшую лесом. И была эта погоня какой-то не в меру скромной — три гейши, оруженосец и вдребезги пьяный рыцарь, который норовил свалиться с коня под тяжестью доспехов.
Шлем сидел на его голове, как дырявое ведро, а копье он дважды ронял, вынуждая оруженосца и гейшу возвращаться за ним.
При этом неизменно соблюдался строгий ритуал. С коня на землю соскакивала гейша, поднимала копье, передавала его оруженосцу, гордо восседающему в седле, и тот уже скакал вдогонку за рыцарем.
Барабина все больше терзали смутные сомнения по поводу боеспособности войск короля Гедеона, но в данный момент это было только на руку Роману.
Беспокоило его другое. Из-за этой дурацкой стычки с оруженосцем самого господина майордома летели к черту все планы штурмовать замок Ночного Вора вместе с баргаутским королем.
Король уж точно вряд ли захочет разговаривать с человеком, который обидел слугу его майордома. Достаточно вспомнить, что из-за рабыни того же самого майордома Гедеон родного сына лишил наследства, и дело чуть не дошло до войны между королем и принцем.
А тут пострадала не какая-то рабыня, а целый оруженосец. И Барабин даже думать не хотел о том, какой скандал может поднять из-за этого его честь благородный господин майордом.
15
В лесу погоня потеряла Барабина сразу же, как только он, взобравшись с ногами на седло, перекочевал на дерево, похожее формой ствола и кроны на дуб, но с листьями в форме сердца.
Лошадь, издав негромкое ржание, с достоинством удалилась, а Барабин залег в развилке ствола, размышляя, что ему делать дальше.
Было очевидно, что если у преследователей хватит ума вызвать подмогу, то никакой дуб его не спасет.
Пять противников — это еще куда ни шло, но если навалятся все четыреста — тогда пиши пропало. Такому Барабина даже в спецназе не учили.
Но скакать куда-то дальше, не зная дороги, тоже не имело смысла. С трех сторон горы, а с четвертой идет королевское войско.
Да и вообще, Барабин не очень уютно чувствовал себя в седле. Скакать верхом он умел примерно в той же мере, что и косить — и по той же причине. Тяжелое детство, деревянные игрушки, конюх дядя Вася и поездки в ночное.
В плане боевых искусств верховая подготовка была его слабым местом.
Мечи, шесты, копья и нунчаки входили в джентльменский набор любого уважающего себя знатока восточных единоборств, а в спецназе Барабина учили использовать в бою любые подручные средства. Даже луком и арбалетом он владел — хотя и не в совершенстве. А вот обращению с лошадьми его специально не обучали.
Пришлось вспоминать детские навыки и применять общеатлетические рефлексы, благодаря которым Барабин смог довольно ловко взлететь в седло и без затруднений перекочевать из седла на дерево.
Затаившись в кроне, Барабин погрузился в размышления по поводу того, как найти общий язык с воинами королевства Баргаут. Слишком уж сильно они отличались от любых противников и любых союзников, с которыми Роману приходилось иметь дело прежде.
Вот только по части зеленого змия у баргаутских рыцарей ощущалось явное духовное родство с обитателями той части страны Фадзероаль, которая называется Россией. Что и доказал доблестный рыцарь, в пылу погони окончательно отставший от своей свиты и наткнувшийся случайно на огромный дуб, в ветвях которого нашел прибежище истребитель народов.
Когда рыцарь решительным рывком поводьев направил коня прямо на дерево, Барабин решил, что благородный дон разглядел врага среди листвы.
Но рыцарь пер на дуб, как дон Кихот на ветряную мельницу, и кончил тем, что засадил копье прямо в его ствол.
Бог его знает — может, он и правда заметил врага в глубине кроны, но способ стряхнуть его с дерева рыцарь выбрал крайне неудачный.
Дуб оказался сильнее, и, даже не шелохнувшись, послал противника в нокаут.
Благородный рыцарь, не в силах совладать с инерцией, вылетел из седла и обрушился на землю бесформенной грудой металлолома.
В этот момент он напомнил Барабину скорее даже не героя Сервантеса, а одного хорошего знакомого из Питера, который, перебрав как-то в новогоднюю ночь, затеялся бить морду железобетонным столбам.
Столбы тогда тоже оказались сильнее, а наутро, страдая ретроградной амнезией и удивленно разглядывая свои разбитые в кровь руки, этот юноша задумчиво повторял одну сакраментальную фразу:
— А может, лучше не вспоминать?
Вот в таком же примерно состоянии находился после поединка с дубом поверженный рыцарь. И Роману пришла в голову светлая мысль — позаимствовать у него доспехи и окольными путями выбраться из этого леса в ту сторону, где нет гор — навстречу королевскому войску. А там прибиться к нему и, если повезет, проскочить вместе с королем в заговоренную крепость.