Колдовское зелье
Шрифт:
Глава двенадцатая
На следующее утро Рейф поднялся с первым лучом солнца и начал одеваться. Из окна он видел высокие узкие кроны кипарисов, окаймляющих зеленые воды речки. А дальше начинались пологие, поросшие кедрами холмы.
Воздух был прохладен и свеж. Слышалось воркование голубя.
Обычно, возвращаясь домой после рискованных приключений, Рейф был счастлив. Но сейчас он ощущал лишь усталость. Впрочем, усталость была ему не в новинку. Каждое утро с тех пор, как он привез сюда Кэти, Сейди
Ложась в постель без Кэти и зная, что ничто не мешает ему оказаться рядом с ней, Рейф испытывал адские муки. Ночами он лежал без сна, представляя себе ее теплое тело в тонкой белой ночной рубашке, вспоминал страстные поцелуи, вкус губ. Он думал о том, какой разгоряченной бывает ее кожа в минуты близости, какой одинокой, испуганной и потерянной выглядит Кэти в последние дни. Как всегда, она поражала его хрупкостью, женственностью и редкостной красотой.
Он не просто хотел оказаться с ней в постели. Он жаждал ее дружбы и любви. Кэти навсегда завладела его сердцем. Она знала все его слабости — еще с той первой ночи, когда перебралась через белую стену в Ривер-Оукс. Она по-прежнему влекла его — каждый день, каждую минуту.
Как он мог привезти ее сюда, поселить здесь, спать в соседней комнате и при этом считать, что не станет желать ее? Как он мог надеяться, что будет есть с ней за одним столом, жить рядом с ней и с детьми, словно со своей семьей, и при этом держаться от нее в стороне?
Он поднял с пола ковбойку, ту же самую, что надевал вчера. Рубашка была помята, вероятно, испачкана, ну и черт с ней! Рейф все-таки надел ее.
Рутина семейной жизни сводила его с ума, потому что Рейф знал: стоит только ему поверить в любовь Кэти, и жизнь станет блаженством. Но возможно, он слишком долго пробыл в аду и теперь не верил в существование рая. А может, рай опоздал появиться. Вероятно, ему следует просто овладеть ею и довольствоваться тем, что имеет.
Она согласилась бы спать с ним, как согласилась некоторое время пожить на ранчо.
Но этого было слишком мало.
Рейфу была нужна волшебная сказка целиком.
Все или ничего.
Он уже сообщил Майку, что откажется от опасных поручений, предоставит их ребятам помоложе, а сам займется административными вопросами, которыми ныне ведал сам Майк. Возможно, Рейф утратил азарт. А может, заявляя о своем решении отойти от дел, он отчасти верил, что Кэти останется с ним навсегда.
Он по-прежнему ждал перемен и надеялся, что его гнев рассеется.
Но всякий раз, вспоминая головорезов Арми и Гильена и то, что Кэти надела кольцо Мориса и позволила этому слюнтяю обнимать ее, Рейф снова понимал: он не нужен ей, и в нем вновь просыпались гнев и безнадежность.
В Сан-Антонио Кэти купила дешевый фотоаппарат и постоянно фотографировала, в основном Рейфа. Рейф нервничал, когда заставал в гостиной Кэти, разглядывающую эти фотографии так, словно ей действительно нравилось смотреть на них.
С каждым днем она становилась все прекраснее. Казалось, она прилагает все усилия, лишь бы выглядеть сексуально притягательной и в конце концов соблазнить его. Они жили на ранчо, но Кэти носила полупрозрачные, как ночные рубашки, платья. При каждом движении мягкая ткань облегала ее тело, очерчивая линию колена, бедра или груди. Когда она стояла против солнца, под одеждой вырисовывалась вся ее стройная фигура. Рейф
Вчера утром она ездила верхом без седла, в джинсах, облегающих ноги, как вторая кожа, а потом побоялась спрыгнуть на землю, и Рейфу пришлось помогать ей. При этом Кэти изогнулась так, что скользнула всем телом по груди Рейфа.
Он ощутил ее трепет и вспыхнул от волны желания, пронзившего его. Кэти рассмеялась, прильнув к нему, взбивая пушистые волосы одной рукой, и насмешливо осведомилась:
— Чего ты ждешь? Чего ты так испугался? В первую ночь ты тоже боялся.
— И не зря, — отозвался Рейф и умчался на новой машине к Майку и Вадде.
Но в этом сражении победа осталась за Кэти, поскольку Рейф был вынужден пробыть в отъезде целый день и ночь, пока не успокоился. Но чем сильнее он вожделел Кэти, тем холоднее становилось его сердце. Казалось, он руководствовался инстинктом самосохранения, боясь вновь поверить ей и снова обжечься. Рано или поздно все близкие люди предавали его.
Кэти предала его дважды. Оба раза она прибегла к помощи Арми и его телохранителей. Оба раза Рейф чуть не погиб, но скорее не от побоев, а от душевной боли.
Однако мысли о том, кто она такая и как наверняка поступит при первом же удобном случае, не облегчали его мук. Каждый раз, видя Кэти, он желал ее. Даже напоминая себе о преступлениях Кэти, он по-прежнему пылал от вожделения. Вот почему он бодрствовал большинство ночей, лежа в холодном поту с колотящимся сердцем и почти ненавидя Кэти — за собственную любовь.
Она разъясняла, что ни в чем не виновата, пока Рейфу не надоело ее слушать.
Он не удосужился сообщить ей, что в жизни часто сталкивался с ложью. Даже со стороны неплохих людей. Возможно, именно поэтому он стал слишком циничным, чересчур черствым, чтобы поверить ее гладким объяснениям, скрывающим горькую истину.
Он хотел поверить ей. За это он отдал бы все что угодно.
Но именно поэтому он ей не верил.
Кэти поняла, что со временем положение становится только хуже: чем усерднее она пыталась сблизиться с Рейфом, тем старательнее он избегал ее.
Тянулись недели, прохладное отношение Рейфа к ней становилось ледяным, и Кэти изводилась от отчаяния. Поначалу он охотно проводил с ней время в компании детей — как в тот день, когда они отправились в Сан-Антонио, купили новую машину, а затем побывали в зоопарке.
На стоянке машин дети расшалились вовсю: носились между рядами грузовичков, лазили в каждый из них и прыгали на сиденьях. Рейф вел себя с ними ласково и терпеливо, однако был тверд. В зоопарке он целый час держал Сейди на плечах, пока она, как загипнотизированная, изучала сквозь прутья клетки «родственную душу» резвого гиббона. Рейф даже рассмеялся, когда мороженое Сейди растаяло и потекло к нему на голову, а Кэти пришлось стирать с его лба красный сироп. Наконец Рейф спустил Сейди на землю, и она принялась подражать крикам обезьяны, пока не охрипла и не выбилась из сил. Рейфу пришлось на руках нести ее к машине, где Сейди проспала всю обратную дорогу до ранчо.