Колдовское зелье
Шрифт:
И он поведал жене о возникшем у него подозрении, что Ночная Мгла вполне может быть создателем Райделла и что за всеми случившимися с ними несчастьями стоит ведьма из Бездонной Пропасти. Бен высказал свои доводы, все рассмотренные им варианты и разъяснил всю выстроенную логическую цепочку. Ивица внимательно слушала, не перебивая.
— Дело в том, — озабоченно закончил Бен, — что Мистая могла рассказать ведьме о книге, описать монстров, даже нарисовать их. Она достаточно умна, чтобы запомнить. Вероятно, она тогда поняла гораздо больше, чем я думал.
— Но почему бы она стала это делать? — тут же спросила Ивица. — Зачем ей помогать
— Не знаю, — помотал головой Бен. — Я как раз размышляю над этим. Но Мистая видела книгу, а если Ночная Мгла и есть Райделл, то Мистаю украла ведьма. И девочка сейчас у нее.
Ивица долго и пристально смотрела на мужа, тщательно взвешивая услышанное.
— Помнишь, мы говорили о том, кто еще знает о связи между медальоном и Паладином? Ты тогда сказал, что только ты и я. Но Ночной Мгле тоже об этом известно. Она была с тобой в Лабиринте, когда ты воспользовался медальоном.
Бен глубоко вздохнул:
— Ты права. Я совсем забыл об этом.
— Ты сказал еще, что, по-твоему, тогда в Риндвейре была использована магия, чтобы скрыть медальон в момент нападения робота. Ночная Мгла владеет такого рода колдовством. — Лицо Ивицы стало жестким. — Бен, мы должны ехать в Бездонную Пропасть.
Бен поставил книгу обратно на полку.
— Правильно. Завтра и поедем. Сегодня уже поздно ехать куда бы то ни было. Мы оба устали. Нам просто необходимо провести хотя бы одну ночь в теплой чистой постели. — Подойдя к жене, он обнял ее за талию. — Но мы обязательно поедем, — пообещал Бен. — И если Мистая там, заберем ее.
Ивица обвила руками шею мужа и положила голову ему на грудь. Они молча стояли обнявшись, стараясь забыть о страхах и сомнениях.
За окном стало совсем темно, а дождь все лил и лил не переставая.
Супруги поужинали в мрачной тишине столового чертога — две одинокие фигуры возле зажженного канделябра. Они практически не разговаривали, слишком устав для бесед, погруженные каждый в свои мысли. Закончив ужинать, они поднялись в спальню; шмыгнув под одеяло, мгновенно уснули.
Бен проснулся в полночь. Некоторое время он тихо лежал, пытаясь разобраться в своих ощущениях. На груди, там, где лежал медальон, он чувствовал слабое жжение, предупреждающее, что что-то произошло. Он медленно сел, прислушиваясь к мрачной тишине. Дождь наконец перестал, но низко висящие тучи скрывали луны и звезды. Бен слышал падающие с крыш капли — тихие мокрые шлепки в чернильной тьме. Ивица спокойно спала.
Затем он услышал, что что-то скребется по камням за окном. Едва различимый звук, шепоток приближающейся опасности. Бен быстро и бесшумно соскользнул с кровати. Медальон жег грудь все сильнее. Бена охватила паника. Он понял — что-то грядет, но не был готов к нападению. Слишком скоро. Он убедил себя, что Райделл потянет время, выдержит паузу, прежде чем наслать пятого монстра.
Бен оглядел комнату в поисках помощи. Где Сапожок? Он не видел кобольда с тех пор, как они вернулись в замок. Есть ли у него здесь что-нибудь подходящее под рукой? Бен повернулся к спящей Ивице. Нужно ее убрать отсюда. Отослать в безопасное место, подальше от того, что должно будет скоро произойти. Он ласково потряс жену за плечо:
— Ивица! Проснись!
Она мгновенно раскрыла глаза, изумрудные даже в темноте, большие, глубокие и полные понимания.
— Бен, — прошептала сильфида.
Тут окно закрыла какая-то тень, и Бен мгновенно развернулся. Тень возникла в окне и повисла, хорошо видная даже на фоне темного неба, тощая и жилистая и почему-то ужасно знакомая. Бен не мог видеть, но чувствовал взгляд тени на себе. Ощущал, как эти глаза к нему примеряются.
Бен не двигался, понимая, что если шевельнется, то умрет, прежде чем успеет довершить начатое. Его рука уже коснулась медальона, как бы инстинктивно потянувшись к единственной возможной сейчас помощи. Бен сжал медальон в пальцах, чувствуя выгравированную фигуру выезжающего из замка рыцаря, чтобы биться за своего короля. Он коснулся изображения, не сводя глаз с тени на окне, и увидел, что она вовсе не прямая и ровная, как ему показалось вначале, а изломанная и искореженная. Существо, получившее ужасные, не подлежащие исцелению раны. Из существа во все стороны торчали клочки и кусочки, похожие на обрывки кожи. Из сломанных суставов вылезли обломки костей. Оно не издавало ни звука, но Бен слышал его безмолвную муку и отчаяние.
Затем непонятное создание подняло голову, и в темноте сверкнули серебряные глаза.
У Бена перехватило дух.
Ардшил! Восставшая из мертвых Ардшил!
Размышлять, как такое возможно, времени не было, как и раздумывать, что бы это значило. Реакция Бена была чисто инстинктивной, он действовал практически машинально. Пальцы стиснули медальон, сверкнул ослепительный белый луч. Ивица вскрикнула. Ардшил бросилась на Бена, как пантера на дичь, двигаясь быстрее мысли. Но Паладин был уже здесь, мгновенно появившись в огненной вспышке между королем и атакующей тварью. Рыцарь предстал в полном вооружении и сияющих доспехах, Ардшил с размаху влетела в него и отлетела в сторону. Сила столкновения была такова, что Ардшил с грохотом впечаталась в стенку, а Паладина отшвырнуло назад прямо на Бена. Закованный в металл локоть влепился Бену в лоб, и он рухнул на кровать возле Ивицы, оглушенный настолько, что едва сумел удержать медальон.
Ардшил в мгновение ока снова оказалась на ногах, поднявшись со змеиной гибкостью. Многочисленные переломы совсем не мешали легкости движений. Сквозь застилавшую пелену Бен видел, как она встала. В глазах у него двоилось, голова раскалывалась от удара. Но он ощутил эту боль, уже находясь в доспехах Паладина, где теперь был его разум, чтобы остаться там до победы или до смерти. Он видел, как Ивица обняла его лежащее на кровати тело, что-то шепча на ухо. На мгновение он задумался, что же она там шепчет, вспомнив, что хотел убрать ее из комнаты до начала сражения. Но тут же увидел мелькнувшее в темноте лицо Ардшил, одноглазое, с рваной раной от лба до подбородка и иссеченной кожей. Он точно видел, как Ардшил выпрыгнула из окна Риндвейра, утащив с собой на верную смерть робота. И не мог понять, как ей удалось выжить.
Затем сознание Паладина накрыло его, как забрало, и дальше в его памяти осталось лишь то, что помнил странствующий рыцарь, — былые битвы и победы. Он полностью превратился в свое второе “я” — закаленного в боях ветерана, прошедшего сквозь тысячи сражений, в которых уцелел только он один. Бен превратился в закованного в латы воина, отстранившись от внешней жизни, позабыв о женщине и мужчине, лежащих на кровати у него за спиной, о замке, в котором сейчас сражался, и мире за пределами этого замка. Для него не существовало ни прошлого, ни будущего, вообще не существовало ничего, кроме “здесь” и “сейчас” и врага, ищущего его смерти.