Колдовское зелье

Брукс Терри

Так что он может остаться или уйти. Выбор за ним. Советник не станет пытаться убедить его в любом случае. Чародей и так живет со своими собственными демонами в душе. Так что решать ему, Абернети. Если он откажется от превращения, то навсегда останется здесь. В этом есть и плохое, и хорошее, надо полагать. Конечно, Его Величество Бен Холидей тоже обречен — он не получит от них никакой помощи. С другой стороны, если позволить Тьюсу осуществить трансформацию, то тогда он, вероятно, успеет вернуться вовремя, чтобы помочь королю. Но так ли это? Имеет ли значение его возвращение в

Заземелье, или все пойдет своим чередом вне зависимости от того, вернется он или нет? Знать бы наверняка. Одно дело, если своим возвращением он поможет спасти короля с семьей от Райделла и Ночной Мглы. И совсем другое, если его возвращение не сыграет никакой роли.

Абернети оглянулся на дом. Миссис Аллен глядела на них из окна, с довольным видом потягивая чай. Должно быть, думала о вознаграждении, которое получит вечером. Элизабет видно не было. За домом, там, где дорога приближалась ко двору, сквозь листву светило солнце.

Абернети вернулся к советнику и остановился прямо перед ним, пристально глядя в морщинистое лицо старца.

— Я правда не думаю, что могу на это пойти, — спокойно произнес он.

Волшебник кивнул, морщинок на его лице стало еще больше.

— Не могу тебя за это винить. Абернети вытянул руки, посмотрел на них и покачал головой.

— Ты помнишь, каким образом превратил меня в лохматого пса? — Советник, не поднимая головы, кивнул. — А ведь прошло столько лет. Разве не здорово? — Абернети оглядел себя. Он совсем недавно снова стал человеком, но как-то враз освоился со своим обликом. — Я себе таким нравлюсь, — прошептал писец.

В дверях появилась Элизабет.

— Завтрак готов! — крикнула она. Друзья не шелохнулись. Затем советник помахал девушке рукой.

— Сейчас будем! — крикнул он в ответ и посмотрел на Абернети. — Мне действительно очень жаль. Писец мрачно усмехнулся:

— Конечно, тебе жаль.

— Я бы отдал все на свете, лишь бы избежать необходимости говорить тебе это. Все на свете, чтобы вопрос решался по-другому. — Тьюс закусил губу.

— А если все совсем не так, как ты говоришь, — размышлял вслух Абернети, — то я все равно останусь здесь, только уже не в человеческом облике, а в собачьем. — Советник Тьюс кивнул, на сей раз глядя в глаза писца. — Но все так. Ты в этом совершенно уверен. Настолько уверен, насколько можно, верно?

Чародей снова молча кивнул.

— И я должен принять решение прямо сейчас, так? — нехотя проговорил Абернети. — Если мы хотим принести пользу Его Величеству и Мистае, то должны вернуться как можно быстрее. На раздумья времени нет.

— Да, боюсь, что нет.

— Тогда почему ты со мной не споришь?

— Спорить с тобой?!

— Спорь, убеждай меня! Выбери вариант и спорь. Убеждай и в том, и в другом, если хочешь, только дай мне любой повод поспорить. Чтобы я слышал еще чей-то голос, кроме своего собственного!

— Я же тебе уже объяснил…

— Кончай объяснять! — рявкнул смертельно побелевший Абернети. — Перестань быть рациональным! Быть пассивным! Прекрати просто сидеть и ждать, пока я сам приму решение!

— Но ведь это ты должен решать, Абернети. Не я. Ты. И ты это знаешь.

— Ничего я не знаю!

Вообще ничего не знаю! Мне осточертело не понимать того, что происходит с моей жизнью! Все, что я хочу, это иметь возможность вернуться к прежнему, но мне не дают такой возможности! От меня опять требуют устроить представление, как тогда, когда мы появились на этом как-его-там фестивале, только на сей раз аудитория у нас невидимая! С какой стати я должен на это соглашаться? Уж лучше просто сесть и ничего не делать вообще!

— Ничего не делать — это все равно что делать что-то! — Советник начал потихоньку горячиться. — Это все равно выбор!

Абернети сердито стиснул пальцы:

— Значит, с чего начали, тем и заканчиваем, верно? Все равно нужно делать какой-то выбор, хотя на самом деле никакого выбора нет?

— Ты несешь околесицу!

— Я всего лишь пытаюсь найти смысл! Советник Тьюс вздохнул:

— Почему бы нам не позавтракать, может, потом…

— А, да забудь ты об этом! Я возвращаюсь!

— ..все покажется несколько проще. — Волшебник замолчал и резко выдохнул:

— Что ты сказал? Абернети судорожно пытался совладать с голосом:

— Я сказал, что возвращаюсь! Я хочу, чтобы ты заколдовал меня снова! — Он скривился, увидев лицо друга, и вдруг успокоился. — Не так уж трудно было принять решение, советник. Когда все это закончится, я хочу жить в мире с самим собой. Если от меня требуется снова стать псом, я согласен. Я могу принять это, зная, что сделал все от меня зависящее, чтобы помочь Его Величеству. Но если я останусь человеком, а потом узнаю, что, превратившись в собаку, мог спасти ему жизнь.., ну, ты понимаешь… — Он прокашлялся. — Кроме того, я дал клятву. — На какой-то миг писец стал живым воплощением мировой скорби. — Я — Придворный Писец Заземелья, давший клятву служить его правителю. Я должен выполнять свою клятву любым способом. Возможно, сейчас мне очень хотелось бы, чтобы все было по-другому, но я не в силах ничего изменить.

Советник Тьюс смотрел на него во все глаза.

— Ты действительно выдающаяся личность, — тихо проговорил волшебник. — Весьма.

Он порывисто обнял друга и крепко сжал. Жесткие бакенбарды щекотали нежную кожу писца.

— Ну, — проговорил Абернети, тронутый словами чародея, однако пытаясь сохранить невозмутимость. — Ты и сам такой.

* * *

Друзья вернулись в дом, чтобы позавтракать с Элизабет. Они сидели втроем за столом, заставленным мисками с кашей и молоком. Миссис Аллен, сложив на груди руки, постояла некоторое время, как надсмотрщик, затем махнула рукой и ушла, пообещав вернуться к полудню.

Как только экономка удалилась, Элизабет сказала:

— Папа возвращается вечером. Прилетает из Нью-Йорка.

— Миссис Аллен нас об этом проинформировала, — сообщил советник. На Абернети он не смотрел. Писец ел, низко опустив голову и прикрыв лоб рукой.

— Нам нужно придумать новую версию, — продолжала Элизабет. Ее кудрявые волосы, еще влажные после мытья, обрамляли ясное личико. — Это нетрудно. Просто скажем, что миссис Аллен не правильно все поняла и что вы…

Но советник помотал головой: