Колдовской мир — 2 (Поворот): Бури победы
Шрифт:
Капитан распрямился.
— Деятельностью, которой мы надеемся положить конец, — негромко сказал он. Если раньше он сомневался, то теперь был уверен, что черноглазый лорд соседней долины вполне способен на темные деяния, в которых его подозревают жители Морской крепости. — Поехали, леди. Уже много времени, а я не хотел бы ночевать вблизи этого места.
Уна кивнула. Теперь, когда рухнула надежда путем брака овладеть Морской крепостью, Огин из Рейвенфилда может задумать любую подлость.
Оставшуюся часть дня и весь вечер
Однако пока он больше ничего не мог сделать, их маршрут и место назначения хорошо известны, и потому капитан недовольно нахмурился, когда они наконец вынуждены были остановиться на ночь. Никакой лагерь нельзя скрыть так тщательно, чтобы его было невозможно обнаружить.
Когда они поели, он неожиданно предложил:
— Идем. Переночуем на ветках наверху.
Уна недоуменно взглянула на него, но ничего не возразила.
Он отошел недалеко и остановился под одним из лесных гигантов, уходящих высоко вверх. С помощью поясов они поднялись по гладкому стволу до нижних ветвей, оттуда еще выше, до ветки, достаточно широкой, чтобы треть длины по ней можно было пройти. Впрочем, они не стали этого делать.
Женщина обрадовалась, когда спутник сказал, что выше они не полезут. Она осторожно села, прижимаясь спиной к стволу, и с несчастным видом осмотрела место, где ей предстояло провести ночь. Высоты она не боялась, но не хотелось и падать, а это вполне возможно, стоит чуть потерять равновесие.
Если Тарлах и понял ее страх, то ничем этого не показал. Так же осторожно, как и она, он сел рядом.
Уна чуть отодвинулась вправо, освобождая ему место.
Он обхватил ее рукой.
— Сиди спокойно. Тут хватит места для нас обоих. Нужно будет дежурить по очереди, и ночь мы проведем хоть не очень удобно, зато в безопасности.
Она невольно улыбнулась.
— Если позволит Огин.
— Да, если позволит, — согласился он, — но я думаю, что на эту ночь он оставит нас в покое.
— Поэтому мы сидим здесь, как пара птиц, лишенных гнезда?
Он рассмеялся.
— Я дожил до сегодняшнего дня потому, что очень рано понял необходимость принимать все меры предосторожности. Если бы я считал, что нам действительно грозит опасность, мы бы вообще не остановились.
Уна про себя вздохнула, понимая, что он прав.
— Во всяком случае, — сказала она после недолгого молчания, — первая вахта моя.
— Ты считаешь, что я дам тебе возможность проспать? — спросил он чуть насмешливо.
— Может, да, а может, и нет, но я знаю, что у тебя чутье острее моего и пригодится позднее, когда станет совсем темно перед рассветом. А в начале ночи опасаться нечего. С Огином не было воинов, а один он за нами не поедет. Даже если его ждал поблизости отряд, ему пришлось бы к нему сначала вернуться, а потом ехать отыскивать наш след и только после этого преследовать нас. И хоть мы и остановились, он вряд ли быстро сумеет нас догнать. Вообще я больше опасаюсь засады у башни, чем преследования.
Наемник с большим уважением посмотрел на нее.
— Ты рассуждаешь, как я. Не бойся. Мы будем стараться избегать ловушек, хотя не думаю, чтобы сейчас они нам встретились. Лорд Рейвенфилда не мог знать, что мы сюда поедем, и я думаю, он был один. Ты сама говорила, что здесь спокойно, когда нет разбойников. — И словно подтверждая свои слова, он зевнул. — А сейчас, миледи, лучше отдохнуть, пока есть возможность.
Фальконер заснул не сразу, хотя очень устал за день.
Он устроился между стволом дерева и своей спутницей, опираясь на ее хрупкую и в то Же время сильную руку. Упасть он не боялся. Уна поддержит его, если он потеряет опору.
Он посмотрел на нее. Даже его привыкшие к темноте глаза едва различали силуэт женщины, такая густая темнота окружила их.
Но этого оказалось более чем достаточно.
Тарлах снова закрыл глаза и позволил себе предаться чувствам.
Это близость охватила его как огнем, воспламеняя каждый нерв, каждую клеточку. Ему хотелось обнять ее, прижать к себе…
Но он вдруг почувствовал отвращение к самому себе и огромным усилием подавил непрошеную страсть. Неужели он, воин своего народа, так быстро сдастся чарам, действующим на любого мужчину, и тем самым опозорит себя? Хуже любого нарушения дисциплины — воспользоваться доверием того, кого поклялся защищать. Уна из Морской крепости нуждается в нем, зависит от него, доверяет ему. Она не должна заподозрить, до какой степени силы изменили ему.
Глава девятая
Предосторожности оказались успешными либо совсем ненужными, и на следующее утро без препятствий они добрались до Круглой башни. Здесь они разошлись каждый по своим делам. Уна рассказала о всем происшедшем Руфону, а Тарлах — своим товарищам. Он сообщил им о первой встрече с предполагаемым противником.
Закончив рассказ, капитан опустился в резное кресло, которое пододвинул ему Бреннан. Выражение лица его стало мрачным.
— Этот Огин вызывает ненависть, — продолжил он.
Во время рассказа о встрече его снова охватила ярость, но ему не нужно было скрывать ее среди своих.
— Он что, слабоумный? — спросил Рорик. — На что он рассчитывал, провоцируя вас?
— Вероятно, именно на то, о чем сказала леди: вбить клин между нами и опозорить ее имя. Ему хотелось лишить ее защиты, оттолкнуть нас.
Бреннан невесело рассмеялся.
— В таком случае он ошибся. Редко приходилось видеть тебя таким сердитым.
— Не люблю, когда мной пытаются манипулировать, как несмышленышем, — торопливо ответил командир. — Как вам это нравится?