Колдовство в большом городе
Шрифт:
На мокрой от дождя мостовой отражались полыхавшие неоновые вывески, а за дверями открытых круглые сутки клубов томился саксофон и гремели ударные. Рассветов на Тёмной Стороне не бывает, поэтому пить, танцевать и грешить можно до тех пор, пока есть деньги или хотя бы душа на продажу.
Между тем у меня пока всё в порядке, насколько я знаю. Последние дела закрыты, причём закрыты окончательно и вполне благополучно, никаких рецидивов не ожидается. Тем более никаких проблем в офисе — Кэти работать умеет. Разве что опять в автоответчик вселился кандарийский демон. Проклятье, эти техноэкзорцисты дерут три шкуры. А может, налоговая инспекция. Да, мы тут все платим налоги. Хотел бы я точно знать кому…
В лужах, оставшихся от недавнего ливня, уже отражались звёзды. Звезды на Тёмной Стороне ярче, чем в других местах, а луна раз в десять больше, чем положено. Никто не знает почему, а если кто и знает, то хранит молчание. На Тёмной Стороне не обойтись без тайн и загадок. Улицы, как всегда, кишели людьми: мужчинами, женщинами, а также созданиями, которые были тем и другим сразу — или ни тем, ни другим Каждого привело сюда какое-то дело или какая-то страсть, явная или тайная. На Тёмной Стороне можно купить или продать что угодно — особенно то, чем не полагается интересоваться в так называемом «цивилизованном» мире. За товар здесь иногда отдают душу, свою или чужую, но вы ведь знали об этом заранее, не правда ли?
Все мыслимые виды соблазнов и услуг здесь манят на каждом шагу, но и консервативные вкусы не оставлены без внимания. Желающие всегда могут приобрести любовь дочерей сумерек или, по крайней мере, взять её напрокат. Лихорадочное движение транспорта никогда не останавливается, и без особой надобности к проезжей части никто не подходит: то, что кажется автомобилем, не всегда им является.
Кэти стояла на условленном месте. Пришла первой, надо же. Она помахала мне рукой, встав на цыпочки, будто её можно не заметить. Кэти всегда похожа на яркий огонёк в этой вечной ночи. Семнадцать лет, прекрасный рост, золотые волосы и невероятно стройная фигура, продукт хорошей наследственности и железной воли. Сегодня её исключительные достоинства подчёркивали клетчатая блузка, мини-юбка, белые пластиковые ботфорты и такой же берет, непонятным чудом удерживающийся на затылке. Кэти никогда не повторяется — с тех пор, как Сьюзи Дробовик, мой старый партнёр по противозаконной деятельности, познакомила её со знаменитым старым сериалом «Мстители». Кэти клюнула меня в щёку и широко улыбнулась. Такую улыбку следует называть обаятельной, если я правильно понимаю. А понимать неправильно мне нельзя.
— И куда же мы идём? — спросил я кротко. — Что-то модное и дорогое, без сомнения… Как насчёт ресторана «Алиса»? Там есть все. Или вот «Чудесный муравейник»: что угодно в шоколаде! Нет? Ты изменилась!.. Ещё есть новое место за углом, «Слава Елизаветы».
— Это небось что-то старушачье, — подозрительно предположила Кэти.
— Заведение специализируется на не самых ортодоксальных блюдах, относящихся к царствованию Елизаветы Первой. Например, альбатрос: считается рыбой, и потому его можно есть в постные дни…
— Рыба!.. С клювом и перьями?!
— Почему бы и нет? Если Европейское сообщество считает морковь фруктом, так как испанцы делают из неё варенье, почему бы альбатросу не быть рыбой? Англичане елизаветинской эпохи ели и ежей, когда не использовали их в качестве щёток для волос, а ещё молочных кроликов, варварски оторванных от материнской груди…
— Спасибо, как-нибудь в другой раз… Но я уже решила!
— Так быстро? Кто бы мог подумать!
— К Рику, в «Кафе Имажинер»! Там все готовят только из вымерших или воображаемых животных. В «Найт тайме», в светской хронике, на прошлой неделе об этом писали! Туда не так легко попасть, но тебя ведь пускают повсюду, правда?
— Если бы, — вздохнул я. — Нам туда, моя привередливая куколка.
Пока мы шли по улице, Кэти жизнерадостно болтала о пустяках, повиснув у меня на руке. Что же это за новости, если ей приходится приберегать их на потом в надежде, что изысканный обед смягчит тяжкий удар? Я незаметно вздохнул и ощупал булавку из рога единорога, всегда воткнутую в лацкан моего пальто. Незаменимая вещь, с ней можно не бояться никакого яда.
В «Кафе Имажинер» мы вошли через простую зелёную дверь под скромной вывеской. Реклама здесь не нужна — к Рику народ валом валит. Дверь прикрыта специальными заклинаниями и пропускает только знаменитостей, близких друзей хозяина и тех, у кого заказан столик. Я прикоснулся к двери; она немедленно открылась. Кэти посмотрела на меня с явным уважением. Переступив порог, мы оказались на открытом месте посреди джунглей. Под ногами песок, а вокруг стеной стоит высокий дождевой лес, с веток деревьев свисают толстые лианы. Вокруг царил полумрак, и в густых тенях за ближайшими деревьями уже ничего не было видно. Горячий, сухой и неподвижный воздух наполняли уханье, вой и тявканье таинственных тварей, иногда прерываемые могучим рыком и отчаянным визгом. Совсем как в настоящих джунглях. Впрочем, кто сказал, что они фальшивые? Мы же на Тёмной Стороне.
(Как я слышал, ни одно животное никогда не пыталось выйти из этих джунглей. Они явно боятся, что их съедят.)
Непринуждённо болтая, мы с Кэти миновали длинную очередь ожидающих свободного столика. Некоторые недовольно роптали — до тех пор, пока кто-нибудь не разъяснял им, кто я. Моё имя разносилось вдоль очереди, как шелест листьев — или как проклятие, произнесённое шёпотом. Я остановился лицом к лицу с метрдотелем. «Даже и не думай начинать», — сказал я ему взглядом. Метрдотель был толстым и каким-то линялым коротышкой, упакованным в смокинг, слишком для него роскошный. Судя по выражению лица, он страдал запором не меньше недели. Ах, как ему хотелось позвать вышибал и отправить меня куда подальше самой короткой дорогой! К несчастью, рядом был хозяин. Очередь возмущённо зашипела, видя, что мне и в самом деле оказывают предпочтение. Рик не признавал рукопожатий и ограничился кивком. Моей спутнице он даже улыбнулся — ей улыбались все. На нём был ослепительно белый смокинг, поразительно контрастировавший с грубым, изрезанным глубокими морщинами лицом. В углу рта висела вечная сигарета: в его кафе никто никогда и не мечтал о зале для некурящих.
— Откуда ты знаешь, когда я приду в гости? — спросил я с искренним любопытством.
Рик скупо улыбнулся:
— Входит в стоимость обслуживания. К тому же на Тёмной Стороне сюрпризы — роскошь не по средствам. Легко могут расстроить бизнес.
— Это Кэти, мой секретарь.
— Как скажешь, Джон.
— Нет, это действительно мой секретарь.
— Что ж, ты всегда питал слабость к малолеткам.
— Столик на двоих, пожалуйста. А то ведь я могу помять твой прекрасный новый костюм.
— Ну разумеется, Джон. Здесь для тебя всегда найдётся место.
— Это почему? — навострила уши Кэти.
Она обожает истории, а ещё больше — слухи. Кроме того, она считает свою бестактность неотразимой; я так и не собрался с духом разочаровать её.
— Джон как-то раз оказал мне услугу, — объяснил Рик. — Однажды при подозрительных обстоятельствах исчез некий полуфабрикат. Джон помог его разыскать. Это оказался снарк, который превратился в буджума и выдавал себя за клиента. Стоит только подумать, что все знаешь о здешних местах, и слегка расслабиться, как новый урок не заставит себя ждать.
— Как вы оказались на Тёмной Стороне? — спросила Кэти.
— Я хотел жить в стране прекрасных закатов, — улыбнулся Рик.
— Но здесь всегда ночь!..
— Меня ввели в заблуждение.
Кэти с подозрением поглядела на нас обоих по очереди, подозревая семейную шутку, но сочла за благо промолчать. Рик проводил нас к единственному свободному столику на другой стороне лесной поляны. Народ на нашем пути опускал головы в тарелки и отводил глаза. Не обращая более на меня внимания, Рик подвинул стул для Кэти. Что ж, молодость и красота всегда имеют преимущества. На снежно-белой скатерти блестели безупречные столовые приборы, солонка и перечница были произведениями искусства, а обширное рукописное меню приходилось держать двумя руками, убедившись, что у нас всё в порядке, хозяин решил, что в нём нуждаются где-то ещё, и немедленно удалился. Рику не свойственно надоедать посетителям. Здесь можно обедать месяцами, и он ни разу не попадётся вам на глаза. Это его стиль.