Колдовство в большом городе
Шрифт:
Отель «Гонорея», несмотря на претенциозную вывеску, полностью соответствовал названию: грязная, вонючая помойка с почасовой оплатой номеров, где свежая пара простыней считается роскошью. Развесёлая прислуга отлавливала клиентов на тускло освещённых улицах, а клопы были такие большие, что выходили грабить прохожих в тёмных аллеях. Что на витрине, то и в магазине — неосторожный покупатель сам виноват. Никогда, впрочем, не переведутся те, для кого секс без грязи и без риска не в радость. Такова жизнь… Я шёл по улице красных фонарей быстро и решительно, глядя прямо перед собой и не вынимая рук из карманов. Это не помогло.Очень скоро выяснилось, что меня здесь знают по имени. В таких местах дочери сумерек бывают опаснее иных монстров.
Я
Трудно сказать, что могло понадобиться Безумцу в таком месте. Насколько я понимаю, такие банальные вещи, как секс, его не интересуют. С другой стороны, какая ему сейчас разница, в этом клоповнике или где-нибудь ещё? А здесь вряд ли кто побеспокоит. Сюда просто так не заходят.
На пути к дежурному клерку, сидевшему за толстой стальной решёткой, меня перехватили два эльфа женского пола. Под огромными накрашенными глазами цвели профессиональные улыбки. Крылышки, правда, помяты, но ещё переливаются всеми цветами радуги. Я улыбнулся и покачал головой. Эльфийки освободили дорогу, по-моему, не без облегчения. Одному богу известно, как выглядит моя репутация, если смотреть отсюда. Клерк точно не обрадовался, разглядев, с кем имеет дело. Низенький, плотный, мятые брюки, засаленная жилетка, кислое лицо — и глаза, от которых не спрячешься. Над головой объявление: «Тронул — плати!» Коротко и ясно. Смачно сплюнув в грязную плевательницу, дежурный смерил меня равнодушным взглядом.
— Справок не даю, — бесцветным голосом предупредил он мои вопросы. — Даже Джону Тейлору. Ничего не вижу, ничего не знаю. Мне за это платят. И не думай меня запугивать: здесь и покруче тебя по несколько раз на дню бывают. Кстати, эта решётка под заклятием. И под напряжением тоже.
— Да у меня и в мыслях ничего такого нет! — объявил я жизнерадостно и лживо. — На самом деле я хочу оказать вам любезность. Я пришёл, только чтобы уйти отсюда — вместе с Безумцем.
— Слава богу! — Клерк мгновенно переменился, на лице появилось умоляющее выражение. — И чем скорее, тем лучше! Мы все здесь на последнем пределе. Если не стоны, то волчий вой, если не волчий вой, то кровавый дождь… Комнаты исчезают, двери никуда не ведут… Он клиентов распугивает! Он пугает даже девушек, а я до сих пор думал, что их уже ничем не проймёшь. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь привести нервы в порядок. Репутации нашего заведения нанесён непоправимый ущерб!
— Так ли уж это плохо для здешних мест? — заметил я.
— Только забери его отсюда! Пожалуйста.
— Мы будем так благодарны… — пропела одна из эльфиек, сцепив руки под крыльями и выставив грудь.
Я уклонился со всей возможной вежливостью. Клерк сообщил мне номер комнаты на втором этаже и предупредил, что лифт не работает. Лестница оказалась под стать остальному: голые каменные ступени без перил, стены грязно-серые, как на заводе. Логово Безумца давало о себе знать издалека, как дикий зверь, притаившийся за углом. На площадке второго этажа ощущения расцвели и усилились: я почувствовал себя на приёме у зубного врача или, скорее, онколога. Пустой коридор напоминал сырое подземелье, от холода изо рта шёл пар, но сердце билось, как в слишком сильно натопленной сауне. Я шёл медленно, наклоняясь вперёд, как против ветра. Тренированное чутьё громко требовало убраться отсюда как можно скорее, пока не поздно.
Перед дверью с нужным номером я остановился. Разумеется, и без номера эту дверь не спутаешь ни с какой другой. Такие двери мерещатся, когда ночью просыпаешься от боли, и сами собой приходят слова «яд» или «опухоль». За такими дверями ждёт гроб с телом любимого или невеста, решившая уйти к другому. В такой комнате хоронят обманутые надежды и разрушенные иллюзии. Вот только само помещение здесь совершенно ни при чём.
Как его зовут по-настоящему, мне неизвестно. Подозреваю, что он и сам не помнит. Имя подразумевает личность и прошлое, а Безумец давно распрощался и с тем и с другим. Ему остался лишь помрачённый рассудок и смутно знакомая реальность. История его сумасшествия — одна из самых мрачных на Тёмной Стороне. В шестидесятые годы он был одним из ведущих специалистов НАСА. Никто не разбирался в галлюциногенах лучше, сам Тимоти Лири ходил у него в учениках. Разносторонний интеллектуал, совершивший множество открытий, — его называли гением. К концу шестидесятых он испробовал все, от мистицизма до математического моделирования. Многие годы он нащупывал альтернативные подходы к реальности, какова она есть на самом деле, а не в нашем несовершенном восприятии.
Поиски увенчались успехом: ему удалось пробиться сквозь коллективную иллюзию, в которой мы сообща благоденствуем, и прикоснуться к фундаменту знакомого нам мира. То, что он увидел, раз и навсегда сокрушило фундамент его рассудка. Никто толком не знает, чем именно оказалась настоящая реальность: райским садом или преисподней. Думаю, и то и другое легко может выбить из колеи. Так или иначе, Безумец купил билет в мир иллюзий и уже не вернётся оттуда.. В отличие от нас он может иногда выбирать иллюзии по вкусу; правда, подчас иллюзии сами выбирают его.
Общество Безумца бывает смертельно опасным. В окружающее он всерьёз не верит, и оттого действительность не имеет над ним власти. Мир вокруг следует его желаниям, капризам, сомнениям и страхам, дрейфуя по течению его мысли. Иногда получается хорошо, но чаще сбивает с толку, а ещё чаще пугает: он ведь и в людей не верит. Он запросто может вылепить из тебя или из твоего прошлого что-нибудь новое и даже не заметит этого. Те же, кто его раздражает или имеет несчастье либо глупость угрожать, претерпевают самые неожиданные и неприятные превращения. Окружающие, как правило, не мешают ему странствовать где угодно и делать что хочется. Так безопаснее. По счастью, Безумец — не человек действия, но те, кто пробует использовать его в своих интересах, нередко кончают плохо.
Я стоял перед дверью, тяжело дыша, потея, сжимая кулаки и пытаясь набраться храбрости, чтобы постучать. Я слишком хорошо знал, как рискую. Последний раз меня так напугала сама Джессика Сорроу, а я тогда не был совсем уж беззащитен. Против Безумца у меня нет ничего, кроме сообразительности, и я бы не стал ставить сейчас на свой успех. Одно хорошо: Безумец по-своему предупреждает если не о намерениях, то хотя бы о своём настроении. Его повсюду сопровождает персональная звуковая дорожка. Неизвестно откуда льётся музыка, по которой кое-что можно понять.
Я поднял руку. Казалось, я стою перед топкой, где бушует огонь, или перед входом в лепрозорий. Открывай на свой страх и риск, пришелец. Я последний раз вздохнул. Я постучал и громко, но почтительно представился и вошёл. Сегодня играли «Everybody’s Talking at Me» Нильсона.
Комната казалась гораздо больше, чем предполагалось, но какая-то размытая по углам. Я думал увидеть грязный закуток, но оказался в роскошных апартаментах с огромной кроватью и антикварной мебелью. Всё сверкало и переливалось, и всё было немного не так. Углы между полом и стенами не складывались, потолок куда-то ускользал, а ослепительный свет лился непонятно откуда. Предметы неуловимо менялись, когда я не смотрел на них, и не оставляло ощущение края пропасти, хотя пол под ногами казался вполне твёрдым. Звуки тоже распространялись неправильно, будто под водой. Я не двигался, стараясь не думать ни о чём, кроме цели своего визита. Казалось, что меня смоет и унесёт неизвестно куда, если я забуду на мгновение, кто я такой и зачем пришёл.