Колдун и кристалл
Шрифт:
— Плохие новости из города, Элдред. Диаборн и два других сосунка из Привходящего…
Еще три взрыва, слившиеся в один. Над пылающим нефтяным полем в небо неспешно поднялся огненный шар и растаял в темноте. Рейнолдс вышел на балкон, встал между Джонасом и Корал, не замечая их наготы. Смотрел на шар широко раскрытыми глазами, пока тот не исчез. Исчез, как мерзкие мальчишки. Джонас изо всех сил боролся с охватывающей его паникой.
— Как им удалось вырваться? — спросил он. — Ты знаешь? Что говорит Эвери?
— Эвери мертв.
— А, так это ваши мальчишки, — подала голос Корал. — Устроили свой праздник Жатвы, не так ли?
Что у них на уме, подумал Джонас. Хороший вопрос, может, самый важный. Поджечь нефтяное поле… Это все, на что они способны, или только начало?
Вновь у него возникло острое желание убраться отсюда, из Дома-на-Набережной, из Хэмбри, из Меджиса. Как же хорошо оказаться сейчас в далеком далеке, в милях, колесах, лигах отсюда. Он вышел из-за Укрепления и уже не мог вернуться под его защиту, подставился под ответный удар.
— Клей.
— Да, Элдред?
Но глаза Рейнолдса и его разум пребывали в СИТГО. Джонас положил руку ему на плечо, развернул к себе. Джонас чувствовал, как возвращается к нему способность замечать, сопоставлять, анализировать. Паника, фатальное ощущение неизбежности конца исчезли.
— Сколько у нас здесь людей?
Рейнолдс задумался.
— Тридцать пять. Вроде бы.
— Сколько вооруженных?
— Ружьями, револьверами?
— Нет, идиот, щипцами для колки орехов.
— Возможно… — Рейнолдс прикусил нижнюю губу. — С десяток. Если из этого оружия можно стрелять.
— Большие начальники из Ассоциации конезаводчиков еще здесь?
— Думаю, что да.
— Приведи Ленджилла и Ренфрю. Будить тебе их не придется. Они все встали, а большинство уже там. — Джонас ткнул кулаком вниз, во двор. — Скажи Ренфрю, пусть соберет авангард. Вооруженных людей. Мне бы хотелось взять с собой человек восемь-десять, но я ограничусь пятью. Распорядись, чтобы в возок ведьмы запрягли самого сильного, самого крепкого пони. Скажи этому старому козлу Мигуэлю, что я отрежу ему яйца и заткну в уши, если этот пони умрет по пути к Скале Висельников.
Корал Торин при упоминании о яйцах рассмеялась.
Рейнолдс взглянул на нее, глаза его упали на голую грудь, опустились ниже, ему с трудом удалось повернуться к Джонасу.
— Где Рой? — спросил Джонас. Рейнолдс посмотрел наверх.
— На третьем этаже. С какой-то горничной.
— Дай ему хорошего пинка. Его работа — подготовить старуху к отъезду.
— Мы уезжаем?
— Как можно скорее. Ты и я — первыми, с парнями Ренфрю. Ленджилл с остальными — следом за нами. Главное, чтобы Ренфрю поехал с нами, Клей. Он знает местность как свои пять пальцев.
— А как же лошади на Спуске?
— Какие еще лошади?
На СИТГО вновь громыхнуло. Еще один огненный шар всплыл в небо. Джонас не видел черных облаков, не чувствовал запаха нефти: ветер уносил все на восток, подальше от города.
— Но…
— Делай, что тебе говорят. — Джонас уже четко выстроил шкалу ценностей. И лошади занимали в ней одну из последних позиций: лошадей Фарсон мог добыть где угодно. Гораздо выше Джонас поставил цистерны, стоящие у Скалы Висельников. Их важность возросла многократно, поскольку источника нефти больше не существовало. Потеряв цистерны, Большие охотники за гробами могли забыть про возвращение домой.
Но первую позицию занимал фарсоновский осколок Колдовской радуги, заменить который было нечем. Если уж он разобьется, потеряется, перейдет в другие руки, пусть это произойдет, когда ответ за случившееся будет держать Джордж Латиго, а не Элдред Джонас.
— Шевелись, — бросил он Рейнолдсу. — Дипейп поедет с людьми Ленджилла. Ты — со мной. Шевелись. Не будем терять времени.
— А я? — спросила Корал. Джонас обнял ее, прижал к себе. — Я не забуду тебя, дорогая. Корал кивнула, рукой схватила его за член, не замечая уставившегося на них Рейнолдса.
— Да, и я не забуду тебя.
СИТГО они покинули со звоном в ушах, но в остальном целые и невредимые. Шими скакал за спиной у Катберта, за ними, на конце длинной веревки, тащился Капризный.
Именно Сюзан предложила место, где они могли бы скоротать время, и, как большинство решений, это показалось всем совершенно очевидным… после того как один из них его озвучил. И вот, вскоре после полуночи, когда день Жатвы уже вступил в свои права, впятером они прискакали к хижине в Плохой Траве, в которой Сюзан и Роланд несколько раз предавались любовным утехам.
Катберт и Ален разложили одеяла и уселись на них, чтобы разобраться с револьверами, которые они позаимствовали в Управлении шерифа. Там же они нашли рогатку Катберта и запас металлических шариков.
— Большой калибр. — Ален откинул цилиндр одного револьвера, посмотрел в ствол. — Отдача у них, конечно, сильная, но думаю, Роланд, мы найдем им применение.
— Нам бы ручной пулемет этого ранчера, — вздохнул Катберт.
— Ты знаешь, что сказал бы Корт о таком оружии? — спросил Роланд, и Катберт расхохотался. К нему присоединился и Ален.
— Кто такой Корт? — спросила Сюзан.
— Крутой парень, каким кажется себе Элдред Джонас, — ответил Ален. — Он был нашим учителем.
Роланд предложил своим друзьям поспать час-другой: следующий день ожидался трудным. О том, что день этот мог стать для них последним, нужды говорить не было.
— Ален, ты слушаешь?
Ален, прекрасно понимающий, что речь идет не о его ушах, кивнул.
— Что-нибудь слышишь?
— Пока нет.
— Слушай внимательно.
— Буду слушать… но я не могу ничего обещать. Дар — дело тонкое. Ты знаешь об атом не хуже моего.