Колдун на завтрак
Шрифт:
Короче, не соглашусь ли я втихую подежурить пару дней в Оборотном городе, пока она быстренько смотается туда и обратно? Никаких обязанностей, никакой ответственности, ничего сложного — только поддержание иллюзии, что во дворце кто-то есть и этот кто-то бдит!
— Ну, чё ты молчишь? — Катя умоляюще заглянула мне в глаза. — Я же тебя не так часто о чём-либо прошу. Мне и вправду надо. Засвечусь на хорошем уровне, предложат кандидатскую, и я смогу уехать отсюда на более престижную работу с ё-го-го каким повышенным окладом. А? Соглашайся, пожалуйста, я тебе с конференции сувенирчик привезу. Блокнот-ежедневник
— И поцелуя одного довольно будет.
— Точно? Не обманешь? Придёшь? Ой, не подведи…
— Когда надо быть? — смиренно уточнил я.
— Завтра утром. — Она быстро чмокнула меня в щёку и метнулась к показавшемуся меж деревьев низенькому силуэту — бабка Фрося, верная провожатая и доверенная шпионка.
— И смотри у меня, Иловайский, — радостно раздалось на прощанье, когда я уже возвращался к лошадям.
Ладно, милая, чего ж для тебя не сделаешь, отдежурю и в нечистом городе. Дело-то и впрямь не хитрое, как-нибудь управимся…
— Нацеловался хоть? — пхнул меня локтем ухмыляющийся Прохор.
— Не без того, — важно подтвердил я. — Только маловато будет. Вроде как по губам клубничным вареньем мазнула, а любовь всегда голодна…
— И то верно. Любви — всё мало, она как жало. Ткнут тя несмело, а боль на всё тело. И от этой страсти терпеть нам напасти, и с ней намаешься, и без неё стреляешься!
О том, на какую конкретно тему мы с Катенькой разговаривали, я покуда решил умолчать. День и без того насыщенный, а расскажу правду, так он мне и ночью спать не даст. Обматерит и будет прав! Потому что не имеет права казак без разрешения атамана свой полк на два дня покидать. А кто мне такое разрешение подпишет, дядя, что ли? Но и раз мною слово дадено, то и отступать теперь поздно. Одна надежда — утро вечера мудренее, выспимся, а уж с рассветом на ясную голову и решим, как выкручиваться. Не в первый раз, слава богу…
Ночка прошла на удивление спокойно. Рыжие ведьмы ко мне на сеновал не лезли, верный денщик долгими разговорами не уматывал, дядя, как я понимаю, так и заночевал в гостях у генерал-губернатора, графа Воронцова, пульку под кларет расписывать. Мысли ничем особым не грузились, страха перед тем, что я не сумею день-два управиться с в общем-то вполне законопослушной и выдрессированной нечистью, тоже не было. Да и велика ли сложность пить чай с пакетиками, есть чудные чипсы, открывать булькатящие напитки в железных баночках, жать на рычаг, обливая недовольных пламенем из львиной пасти? Тут даже ребёнок бы справился, не то что я, здоровый лоб!
Снов толком не помню. Кажется, что-то про вампиров иноземных снилось, но они почему-то по деревьям бегали и светились, как набриолиненная лысина. Больше вроде ничего не было. Мои характернические таланты то ли исчерпались, то ли завяли за ненадобностью, то ли спали до своего часа, ничем себя так и не проявляя. Однако сам я в то утро встал первее всех…
Быстренько оделся, вооружился и тихо-тихо ушёл со двора за околицу, потому что, разбуди я случайно Прохора, он бы меня одного нипочём не отпустил. А чего ему в Оборотном городе делать? Только нервы трепать: ведь вроде и вот она, нечисть неправославная, а бить её нельзя… не положено… они у себя дома. Я-то ещё терплю кое-как, но для моего денщика каждая минута даже случайного общения с теми же Моней и Шлёмой — здоровущий стресс на всю голову! Не, ну его, лучше не рисковать, сам справлюсь…
Дороги вниз, в Оборотный город, у меня было две. То есть на деле-то я туда и оттуда уже шестью разными путями ходил, но через кладбище по ступенькам или через люк на опушке всё-таки как-то привычнее и надёжнее. Сложней всего, по-моему, было через лужу в болоте, где мы с отцом Григорием сигали. Но туда надо с разбегу прыгать, а я точного места не запомнил, а абы куда обеими ногами прыгать, так запросто и в трясину угодить можно. Так что ну его, пойду по старинке, через кладбище…
А вот именно там меня и ждали первые неприятности. Вернее, одна неприятность — рыжая молодящаяся ведьма, сидящая на могильном холмике и растирающая больную ногу какой-то жутко вонючей мазью болотного цвета.
— О кто к нам пожаловал! Неужели нынче хорунжие уже и не ждут, пока их принесут на кладбище, они сюда своим ходом заявляются, — злобно приветствовала меня мамзель Фифи, по-собачьи вздыбив колючие волосы на загривке.
— А ты чего сюда припёрлась с утра пораньше? — так же вежливо кивнул я, демонстративно хлопнув по рукояти дедовой сабли. — Вроде тут свежей мертвечины нет, а лучшие косточки давно упыри-патриоты сгрызли. Никто ж не рассчитывал, что ещё и ты по помойкам побираться будешь…
— Нет, я не буду. Зачем? Мне неделю назад улана в сети заманить удалось. Как лёг на меня, так и… пропал. Я не голодна, не бойся.
— И не боюсь.
— А чего за саблю хватаешься? — почти ласково улыбнулась она. — Или ты только с оружием в руке храбрый?
Я хотел сказать ей, чтоб не нарывалась, но удержался. С нечистью, вообще, чем меньше разговариваешь, тем больше толку. Вот и сейчас плюнул бы да и прошёл себе мимо, но эта зараза в кринолинах расселась всей задницей на той самой могиле, через которую я и намеревался пройти.
— Мне в Оборотный город.
— И что с того?
— По просьбе самой Хозяйки, — с нажимом добавил я, и ведьма вынужденно сменила тон.
— Так бы сразу и сказал. Что ж, я с ней бодаться не стану, да и было б из-за чего… Какой-то хорунжий, фи! Вот улан был вкусны-ый… — Фальшивая дочь помещика Зайцева мигом встала с могилы, уступая мне дорогу. — Иди, казачок, но не забывай меня.
Я наклонился и нащупал под тонким слоем земли старый рычаг. Иголки в левую пятку кольнули так резко и словно бы без повода, что мне не удалось даже удивиться. Просто понял, что верить никому нельзя и саблю вытащить уже не успею. В один миг рыжая тварь кинулась мне на спину, обеими руками заламывая шею до хруста! Затхлый запах из её пасти, казалось, обжигал левое ухо…
— Катька мне не указ! И её срок придёт, как твой пришёл… Всё, хорунжий, всё…
Ага. Конечно. Всё. Я резко упал на колени, скорчась так, словно живот прихватило. Ведьма перелетела через мою голову, вспахав рылом соседнюю могилу аж на ладонь в глубину, но ума не набралась.
— Ты, подонок, Иловайский, убью-у-у!
Ну вот, начинается, а ведь хотел тихо-мирно зайти в гости. От двух свищущих ударов её когтей я просто увернулся, под третий поднырнул, с размаху приложив ведьму кулаком в челюсть. Она только фыркнула, а я едва ли не в кровь разбил костяшки пальцев! Откуда у этой рыжей твари такая сила?