Колдунья из Треугольного переулка
Шрифт:
– Ладно, мама, – неохотно согласился Леня, – с праздником ты хорошо придумала и я, конечно, выполню все твои поручения, но так ведь тоже нечестно, – сделал он недовольную мину, – я с Маней даже поговорить не успел нормально.
И, подхватив девочку на руки, он подбросил ее вверх.
– Я тебя что – теперь все время должен на руках таскать? – крепко обнимая ее, спросил он, – ты чего такая маленькая?
– Да кто тебя просит меня таскать? – шутливо треснула его по затылку Маня. – А ну, поставь меня назад!
Джульетта, до сих пор незаметно лежащая в углу, вскочила и всем своим мощным торсом налетела на Леню, едва не сбив того
– О! – воскликнул юноша, ничуть не испугавшись, – еще один призрак объявился! – Место, Джульетта, – успокоила Маня рассердившуюся собаку, – не бойся, никто меня здесь не обидит.
Странное чувство охватило Маню, когда она оказалась в объятиях Лени. Что-то новое почувствовала она при этом, что-то, чего ранее никогда не было. От близости юноши она испытала непонятное чувство то ли смущения, то ли неловкости. И в то же время ей хотелось обхватить своего детского друга двумя руками и застыть в его объятиях. «Какой же он стал все-таки красивый!» – мелькнула у нее мысль. У Лени же никаких таких чувств не было и в помине. Он шутливо тряс подружку, тискал ее и подбрасывал вверх, не обращая никакого внимания на мрачно следящую за ним Джульетту.
– Как же еще с тобой можно разговаривать, если ты от горшка два вершка? Ты вообще расти собираешься, или так маленькой и останешься? – дразнил он ее. – И вообще, – опустив, наконец, Маню на пол, вернулся он к старой теме, – с какой такой стати ты оказалась во дворе Картамышевых? Ты ведь была там всего один раз в своей жизни!
– Я не помню, Ленчик, – пожала плечами Маня, – я ведь уже рассказывала.
– Странно все-таки это и о-очень непонятно…, – недоверчиво покачал головой юноша.
– Господа, – внушительно сказал доктор, – должен предупредить всех присутствующих, и особенно тебя, Леонид, – строго посмотрел он на сына, – чтобы никто не вздумал волновать девочку никакими расспросами, это может ухудшить ее состояние. Со временем все прояснится, но сейчас прошу всех воздержаться от любых вопросов, это понятно?
– Понятно, – неохотно ответил за всех Леня, – что ж тут непонятного. Нельзя так нельзя.
– Папа, берите Маню, и садитесь все в карету, – велела Анна, – а я пока схожу на кухню, сделаю необходимые распоряжения к сегодняшнему обеду и тут же спущусь к вам. Ах, Аркадий, – обернулась она к мужу, – я так счастлива!
– Я рад за тебя, дорогая, – нежно ответил доктор, обнимая жену, и Маня увидела, как вспыхнули глаза матери, и поняла, что ее замужество вовсе не было вынужденной мерой, как она сама хотела это представить, и что с доктором их связывает настоящее чувство. К своему стыду, она ощутила при этом не радость, а досаду, и очень расстроилась по этому поводу. «Радоваться должна за мать, а не злиться» – пристыдила она себя. Джульетта подошла к ней и молча ткнулась носом в ее колено, вид у нее был отнюдь не веселый.
– Джульетта, тебе придется остаться дома и ждать меня, – погладила ее Маня, – не грусти, – и заглянув в глаза своей четвероногой подруги, она увидела, что они полны слез. – Ох, – вздохнула с тяжелым сердцем девочка, – не приживется Джулька здесь. Виновата я, оторвала собаку и от дома и от родных.
– Давайте, я сбегаю к Вагнерам, – предложил Леня, – и предупрежу их, что Джульетта вернулась, может, она хоть их узнает. Маня промолчала. Не могла же она сказать, что нельзя узнать тех, кого не знаешь. У подъезда их ждала красивая карета и девочка с удивлением спросила у Гуровича:
– Дедушка, у тебя есть свой собственный экипаж?
– Так ведь твой дед – денежный мешок, – неодобрительно хмыкнул фельдшер, важно усаживаясь в карету, – ты что, не знала?
– Откуда же мне знать, – пожала плечами девочка.
– Дядя Яков, ну, почему мешок? – послышался голос Анны. Маня видела, как из дома вышла элегантно одетая женщина, но не сразу узнала в ней свою мать. – Папа просто удачливый финансист, – вступилась она за отца и бросила укоризненный взгляд на фельдшера.
– Так что, куда мы едем? – спросил дочь Йосиф Гурович, когда все расселись. – К Томазини? [24]
24
По воспоминаниям современников, легендарная швея создавала такие туалеты, что к ней в очередь становились светские львицы Санкт-Петербурга, а местные дамы целовали ручку. Она так разбогатела на своем искусстве, что смогла позволить себе жить в Париже в собственном отеле.
– Конечно же, нет, папа, – снисходительно улыбнулась та, – ты совсем отстал от жизни, ведь мадам Томазини уже почти полгода, как уехала во Францию.
– Боже, – шутливо закатил глаза банкир, – я этого не переживу!
– А кто такая Томазини? – поинтересовалась Маня.
– О, это одна из самых известных модисток России, – восторженно сообщила Анна. – Представь, к ней в Одессу за туалетами приезжали дамы высшего света из самого Петербурга! Ты знаешь, детка, – увлеченно стала рассказывать она, – с того времени, как ты исчезла, мода у нас стала совсем другая. Раньше дамы носили какие платья? – спросила она и стала показывать на себе:
– Облегающие, с круглым декольте, завышенной талией, пышными рукавами и юбками до пола. А сейчас линия талии вернулась на прежнее место, юбка перестала прикрывать щиколотки, а широкие рукава сужаются к кисти, поняла?
– Мама, – удивленно взглянула на нее Маня, – ты стала интересоваться туалетами?
– Noblesse oblige [25] , – после некоторого замешательства ответила Анна и с достоинством добавила:
– Чтобы не скомпрометировать своего мужа, супруга главного городского врача обязана следить за своим внешним видом.
25
Noblesse oblige – положение обязывает (фр.).
* В советское время Александровский проспект назывался в разные времена проспектом Шмидта, Сталина и Мира.
– Какие это все глупости! – недовольно проворчал Яков, – выше талии, ниже талии, какая разница?
– Так куда мы все-таки едем, дамы? – вмешался Гурович.
– Мы едем, – торжественно сообщила Анна, – к мадам Страц. У нее есть отдел готовых платьев, и я очень надеюсь, что там мы сможем подобрать Мане что-нибудь стоящее на первое время. Ты же видишь, что ребенку не в чем ходить, – озабоченно добавила она.
– А можно, мы проедем по Дерибасовской? – нерешительно попросила Маня, – я так соскучилась по этой улице.