Колечко с бирюзой

Мельникова Ирина Александровна

— Постой, Наташа, мне надо серьезно поговорить с тобой.

Наташа почувствовала, что краска стыда заливает ей щеки. Она негодующе выдернула руку из его ладоней:

— Что вы лезете со своими объятиями? Разве я кукла какая-нибудь?

— Я вовсе не думал тебя обижать, — растерялся Петр, — просто, ты очень мне нравишься, и я хотел сказать тебе об этом.

Наташа смягчилась:

— Не стоит об этом, Петр Васильевич! И не надо забивать себе голову такими мыслями. Скоро я надолго уеду, и у вас будет достаточно времени, чтобы понять, насколько все это несерьезно.

— Нет, ты ошибаешься. — Петр посмотрел на

нее исподлобья. — У меня это как раз серьезно! Жаль, что не понимаешь, как это серьезно. — Он тяжело вздохнул и спросил: — Писать хотя бы позволишь?

— И это тоже ни к чему! — Наташа отошла к окну, присела на подоконник. — Терпеть не могу писать письма и, если даже напишете, сразу заявляю, отвечать не буду. Я своим однокурсникам и то отказываю.

— Спасибо за честность! — Петр криво усмехнулся, желваки заходили на его скулах. — А я все думаю, что это ты меня по имени-отчеству кличешь. Сейчас догадался: стар я для тебя, видимо?

— Простите. — Наташа поняла, что разговор скатывается не в то русло, и встала с подоконника. — Давайте закроем тему. Меня не интересуют ни старые, ни молодые, ни в чьих ухаживаниях я не нуждаюсь. И вообще в ближайшее время менять свою жизнь не собираюсь. Пока у меня другие проблемы!

Девушка вежливо попрощалась с соседом, даже проводила до калитки и со спокойной совестью отправилась спать. Через два дня уехала в Ленинград и принципиально ни на одно письмо Петра не ответила. Наташа складывала непрочитанные письма Петра в шкатулку, чтобы летом вернуть их отправителю.

И вернула, после чего Петр ровно три дня не появлялся у них дома. Обижался. А потом, как ни в чем не бывало, возник на пороге и приступил к новому этапу ухаживаний.

Теперь он совсем не скрывал своих намерений и всю энергию направил на Анастасию Семеновну, постепенно, шаг за шагом превращая ее в союзника. Поначалу бабулю смущала слишком большая разница в возрасте. Но очевидные положительные черты характера потенциального зятя сломили наконец ее сопротивление. Ей, конечно, не слишком нравилось, что Петр настаивает на скорой свадьбе. С другой стороны, старушка боялась, что не сможет доучить внучку, а Наташино замужество, особенно если молодые подождут с детьми, эту проблему снимало. Было у бабули и еще одно тайное соображение. На ее глазах Наташа превращалась в прелестную девушку. Старая учительница понимала, что внучка пока не осознает, какой могучей силой одарила ее природа — силой воздействия на мужчин. И эта сила или поможет всего добиться в жизни, или навсегда искалечит, если не уничтожит совсем.

Исподтишка наблюдая за внучкой, бабушка пыталась предугадать начало пагубных изменений в ее привычках или характере. Наталья, казалось, ничего этого не замечала: в свободное от работы время пропадала в лесу, читала, ездила с Петром на пляж. Она ни в грош не ставила его знаки внимания. Нина Ивановна тоже хорошо отзывалась о Наташе, и Анастасия Семеновна засомневалась, не совершает ли ошибку, подталкивая внучку к замужеству.

Она конечно же гордилась своей внучкой. Наташа с отличием окончила школу, поступила в престижный институт, училась без проблем, парням без толку головы не крутила, единственная беда — за языком никак не научится следить.

В Петре Анастасию Семеновну настораживало то, что, кроме качеств доброго, заботливого хозяина и отличного здоровья, ничем другим он не мог похвастаться. Книг

почти не читал, ограничиваясь газетами и телевизором, и то лишь потому, что этого требовал замполит. И разговоры его вертелись вокруг собственного дома, хозяйства и автомобиля. А она никак не могла представить Наташу в роли клушки хозяйки, заглядывающей мужу в рот и радующейся каждому новому прибавлению в хозяйстве.

До диплома еще далеко, а ее Наташа уже строит грандиозные планы освоения Крайнего Севера или, например, Байкало-Амурской магистрали. Анастасия Семеновна даже не пыталась ее отговаривать, зная, что через год очередные призывы партии и комсомола способны в корне изменить ее планы. Бабушка понимала, что все ее увещевания еще больше укрепят строптивую внучку в ее романтических устремлениях.

Петр достаточно быстро разобрался в ситуации и убедился в том, что в Наташиных планах на будущее места для него нет. Однако продолжал бывать у них с настойчивостью, вероятно достойной лучшего применения. Но в последнее время до Анастасии Семеновны стали доходить слухи о том, что его родители недовольны выбором сына. Она попробовала узнать об этом подробнее, но Петр отказался говорить с ней на эту тему:

— Анастасия Семеновна, мне давно уже не пятнадцать лет, и я в состоянии разобраться во всем без подсказки родителей. А что касается сплетен, сами знаете, собака лает — ветер носит! Мои намерения серьезны. И если Наташа надумает выйти за меня замуж, будьте уверены, никогда об этом не пожалеет.

Вот таким образом обернулась для Наташи прошлогодняя ее встреча с Петром в осеннем лесу…

Наташа взглянула на часы. До начала торжества оставалось чуть более часа, и она вприпрыжку помчалась вниз по склону сопки. Опаздывать было не в ее правилах!

Глава 8

Петр, против ее ожиданий, встретил ее у калитки и место за столом определил рядом с собой. И сразу же возбужденный шепоток пробежался по рядам кримпленово-трикотиновых дам и затих на противоположной стороне стола, где сидели отец и мать Петра. Наташа удивилась: обычно родители сидят поблизости от любимого чада, но Петр в ответ на ее вопрос пояснил:

— Это наши семейные фокусы! Они решили меня уму-разуму поучить! Видишь девицу рядом с толстой теткой в розовом платье? Сегодня нас пытались познакомить с перспективой скорой женитьбы. Девчонка, конечно, дура дурой, не понимает, куда ее эти две клушки толкают.

— Я ее знаю. — Наташа глянула в сторону Милки и ее расстроенной мамаши. — Мы в одном классе с ней учились.

Петр ласково сжал под столом ее ладонь:

— Я уже выбрал одну из одноклассниц. Не обращай на них внимания! Сегодня мой праздник, и ты только моя гостья!

Но Наташа чувствовала себя не в своей тарелке под косыми, почти ненавидящими взглядами родственников Петра.

Честно говоря, она уже пожалела, что согласилась прийти на эту вечеринку. Весельем, как она и ожидала, здесь и не пахло. Гости, едва усевшись за столы, налегли на выпивку и закуски, словно десяток дней до этого усердно постились и сидели только на хлебе и воде.

Наташа почти ничего не ела, и вскоре ее тарелочка стала напоминать живописный натюрморт из разнообразных салатов и закусок, которые ей без устали подкладывал Петр. Первой это заметила Галина и, склонившись к Наташиному плечу, ехидно прошептала: