Колечко с бирюзой
Шрифт:
— Зря нос воротишь, дорогуша! В жизни небось ничего слаще редьки не пробовала, а корчишь из себя английскую королеву!
Наташа побледнела, но спорить не стала. Из противоположного угла комнаты за ними наблюдала Мария Андреевна, мать Петра. Девушка старалась не встречаться с ней взглядом: без сомнения, материнский гнев приближался к точке кипения.
Наконец старшая Романова не выдержала и села рядом с сыном.
— Послушай, Петя, я, конечно, понимаю, мое мнение для тебя мало значит, но Людмила очень хорошая девушка, и я советую тебе все-таки подойти и поговорить с ней. Язык ведь
Наташа почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Матушка Петра ясно дала ей понять, что ее присутствие здесь нежелательно. Обида, которая так долго таилась в Наташиной душе, вырвалась наружу, и девушка не выдержала:
— Извините, Мария Андреевна, что нарушила ваши планы и посмела прийти на день рождения вашего сына. Через минуту меня здесь не будет, и я никогда больше не переступлю порог вашего дома. Но напоследок я все-таки скажу все, что думаю. — Она перевела дух и с вызовом оглядела притихших гостей. — Хотя я и голь перекатная, как вы трубите об этом на всех перекрестках, но клещами за вашего Петра не держусь и держаться не собираюсь! И если вы желаете свести его с более подходящей для вас девицей, то, ради Бога, мне от этого ни жарко, ни холодно!
Петр взвился на стуле:
— Я вам не бык колхозный, чтобы меня с телкой сводили! Я сам в состоянии решать, с кем мне встречаться и на ком жениться! Сегодня я уже просил вас, мама, не лезть в мои дела! Вашими советами и рекомендациями, — он провел ребром ладони по горлу, — я сыт до самого края! Мила, — он повернулся к побледневшей девушке, такой нелепой в своем бело-голубом кружевном великолепии итальянского производства, — я не спорю, вы — девушка хорошая, но поверьте, нельзя мужа выбирать по маминой подсказке. И я сразу предупреждаю: между нами ничего не сложится, потому что я люблю другую девушку. — Он потянул Наташу за руку, и она, подчинившись, поднялась со стула. Петр пристально посмотрел ей в глаза и громко, так, что услышали все гости, произнес: — Наташа, милая, при всех прошу тебя выйти за меня замуж.
Наташа ошеломленно уставилась на него. Меньше всего она ожидала подобного предложения, да еще при таком стечении народа. Но ответить ничего не успела. Мать Петра, схватившись за сердце, сползла по стене. Галина и отец бросились к ней. Но Петр, казалось, не замечал возникшей суматохи, не отрываясь, он глядел в глаза любимой. Но видел в них лишь испуг и растерянность…
Заплаканная Милка метнулась к выходу, чуть не сбив с ног баяниста, за несколько минут до этого бойко наигрывавшего «Златые горы», а в воцарившейся неразберихе не менее резво прятавшего бутылку водки.
Галина подскочила к брату:
— Сейчас же уведи отсюда свою сучку, пока я ей глаза не выцарапала!
Петр побледнел:
— Ну что ж, сестренка, в конце концов, вы сами настаивали на этой гулянке. Я видел ее в гробу и в белых тапочках! Желаю от души повеселиться! — Он подхватил Наташу под руку и увлек за собой.
Они вышли за ворота, и Петр вдруг что-то вспомнил, попросил Наташу немного подождать и вернулся в дом. Минут через десять он выскочил на крыльцо
Тучный папаша, запыхавшись, судорожно хватал ртом воздух, мамаша же, подпитав боевой дух валерьянкой, голосила, что было мочи. При этом она совершенно забыла, что уже завтра все село будет злословить о скандале в благородном семействе Романовых.
— Ты мне больше не сын! — что было сил орала Романова, пробудив ото сна окрестных собак, с готовностью поддержавших ее. — Твоей ноги здесь больше не будет! Дом и хозяйство завтра же отпишем Галине, а ты чтоб ближе чем на километр к усадьбе не подходил!
— Петр, учти… — Отец почти справился с отдышкой, но в запале подрастерял значительную часть словарного запаса. Романов-старший хрипел и напоминал большую толстую лягушку, надсадно квакающую на берегу пруда. — Мы… тебя… добром… просили. Одума…ешься… только… поздно… будет! Смотри, Петр!
Вопли родственников провожали их всю дорогу вплоть до берега реки, куда Петр и Наташа бежали взявшись за руки. Последнее, что они успели разобрать, было истошное:
— Прокляну тебя, скотина, и детей твоих прокляну, если женишься на этой девке!
Петр тихо чертыхнулся. Пробираясь сквозь покрытые ночной росой кусты, они основательно вымокли, к тому же Наташа повредила каблук, и, когда они вступили на покрытый галькой берег Суйфу-на, он и вовсе отлетел.
— Секундочку! — Петр перебросил сумку на плечо и подхватил девушку на руки.
— Петя, ты что? Отпусти сейчас же! — Наташа попыталась освободиться, но он только крепче прижал ее к груди и ускорил шаг.
Вскоре впереди из темноты выступило низкое бревенчатое сооружение — домик сторожа лодочной станции. Старик умер еще по весне, и его убогое жилище пустовало все лето. Как-то раз Наташа и Петр пережидали здесь грозу, захватившую их на пляже. В тот раз Петр открыл замок гвоздем, но сейчас воспользовался невесть откуда взявшимся ключом.
К удивлению Наташи, домик выглядел обжитым: полы чисто вымыты, кровать застелена хотя и стареньким, но еще приличным одеялом.
Она подошла к плите. Аккуратно сложенные рядом дрова и чисто вычищенные кастрюли окончательно убедили ее в том, что в домике кто-то поселился.
— Петя, тебе не кажется, что мы залезли в чужие владения?
— Не боись! — Петр весело подмигнул ей. — Это я все здесь устроил. Узнал в сельсовете, что никто на дедову хибару не зарится, взял и выкупил за энную, совсем небольшую сумму. Так что добро пожаловать в мой загородный особняк!
— Здорово! — Наташа захлопала в ладоши. — Что ж ты раньше об этом не сказал?
— Да я только вчера все документы оформил. А в секрете держал потому, чтобы сюрприз тебе преподнести. К слову сказать, родичи мои не в курсе. Я ведь планировал оборудовать себе здесь берлогу на случай критических ситуаций, наподобие сегодняшней. Правда, не знал, что она понадобится так скоро.
— Ты серьезно? — удивилась Наташа. — Ты решил уйти из дома?
Не ответив, Петр поджег щепу в печке. Огонь весело заплясал по поленьям, озарив комнату дрожащим светом. Петр снял с кровати одеяло, постелил его на пол перед печью. Приглашающе похлопал по нему ладонью.