Колеса фортуны
Шрифт:
— Там, в конце, есть окна на улицу, — рассказал он. — Под самым потолком. Заделаны решетками.
Мы сидели на длинной низенькой лавке — как в школьном спортзале. На стене напротив была вывешена инструкция, как действовать в случае возгорания. Там же, на специальном щите, был укреплен пожарный ломик, а также топор и красное ведерко.
Кирилл уронил голову на руки. Похоже, его тошнило — то ли от «курвуазье», то ли от страха.
— Зачем они пришли? — спросил я у него. — Чего они от тебя хотят добиться?
— Чего и от всех остальных, — произнес он глухо. — Это же звери. Беспредельщики. Как в Буденновске. Только с гор спустились.
— Да это я слышал уже. Но так же дела не делаются. Они же не могут вот так целый банк захватить?
— Всё они могут. Такой, бл…дь, у нас бизнес. Поставят к стенке, ноги врозь, и скажут: жениться хочешь еще? Тогда отзывай иск из арбитража. И попробуй откажись.
Маринка, сидевшая рядом, поморщилась.
— А они знают, что ты здесь? — спросил Костик.
— Им и знать ничего не надо. Они тут такое устроят, что я завтра сам к ним приду.
— Зато они знают, что мы здесь, — сказал Макс.
— Почему? — не понял я.
— Автобус видели. Сейф открытый видели. Что неясно?
«И даже ключ в замке остался, — вспомнил я. — Вот, блин, засада».
— Надо выбираться отсюда, — пробормотал Костик. Он хотел сказать еще что-то, но тут Макс прошептал:
— Тс-с-с! Тихо!
В наступившей тишине стало слышно, как по коридору ходят люди. Вот они приблизились к самой двери. Дернули. Дверь дрогнула, но не подалась. Маринка вцепилась в мою руку.
Люди, стоящие за дверью, о чем-то переговаривались. Мы не понимали ни слова. Еще раз пнули дверь.
«Дошло, что изнутри заперто», — с ужасом понял я.
— Эй! Есть кто? — спросили за дверью. Потом выругались не по-русски и торопливо пошли прочь. Шаги затихли. Вдалеке хлопнула железная дверь.
— Они вернутся, — сказал Костик мертвым голосом. — Может, двинем?
— Куда? Они внешние двери закрыли, — сказал Кирилл. — Нас в подвале заперли. Потом придут и возьмут теплыми.
— Да заткнись ты, — прошипел Макс. — Банкир хренов.
Банкир достал откуда-то полупустую бутылку — с собой, что ли, притащил? Сделал пару глотков и вытер пот со лба. Смотреть на него было противно.
— Не бойся, Маринчик, не бойся, — уговаривал я сестренку. А она дрожала и жалась ко мне.
Так прошло еще несколько тревожных минут.
Макс поерзал на лавке, поозирался и вдруг щелкнул пальцами:
— Придумал. Ну-ка, встали все разом.
Мы, недоумевая, поднялись с лавки.
— Парни, берись за края, — скомандовал Макс. — Да отойди ты, Маринка… Возьми-ка лучше саквояж, целее будет…
Маринка взялась охранять чемодан, а мы вчетвером ухватили скамейку и поволокли ее в дальний конец подвала. Скамейка была адски тяжелой. Из нее торчали железные ножки, и этими ножками она зацеплялась в темноте за всё, за что только можно зацепиться.
В дальней стене и вправду виднелись два зарешеченных окна — наверху, под самым потолком.
— Ставь ее вертикально, — проговорил Макс. — Осторожно… Вот так.
Скамья как раз дотянулась до окна. Получился превосходный трап. Забравшись по нему, Макс выглянул из окошка на улицу:
— Ха-ха… Знаете, что я вижу? Наш автобус. Вокруг никого…
Слава богу, окна выходили не во двор, а в переулок. Костик принес с пожарного щита ломик и топор.
Макс попробовал выломать решетку ломиком. Долго кряхтел, лязгал железом, потом сполз со скамейки, отдуваясь.
— Вот т-твари. На века делали.
После него полез я. Утвердившись на скользкой скамье, я просунул лом между двух прутьев и потянул, что было сил:
— Ну, с-сука, давай…
— Скорее, скорее, — сказал Макс снизу. — Мне кажется, они сейчас придут.
— Эй, кто здесь? Петька, ты? — раздался знакомый голос прямо над моей головой, и я чуть не полетел вниз вместе со своим ломиком.
— Шериф! Блин, это же Шериф! — воскликнул я.
— Шериф! Давай к нам сюда! — завопил Макс. — Подзорвем их всех!
— Вы чего, опять зависли? — спросил Шериф как будто даже укоризненно.
— Долго объяснять…
— Мне Машка рассказала, чего в городе творится, так я сразу бегом сюда. Смотрю, наш автобус стоит. Кругом какие-то козлы бегают…
— Нам не вылезти отсюда, — пожаловался я.
— Дай-ка фомку, — деловито произнес Шериф.
— У тебя же рука.
— Левая. И потом, зажила уже.
Шериф вынул ломик у меня из рук, присел на колени, приладил попрочнее и поднажал. Жилы на его руках вздулись. Затрещал кирпич. Нижний конец прута с треском обломился, наверно, по сварному шву. Внизу раздался дружный вздох.
Дальше дело пошло легче. Только над последним прутом пришлось повозиться, но я принял снизу топорик, поддел острым краем ржавую арматурину, и тогда она согнулась. Кладка вокруг решетки трещала и крошилась. Через минуту путь на волю был открыт.
— Вылезайте, а я быстренько, — заявил тут Макс и скрылся где-то в недрах котельной.
Мы подсадили Маринку и сами выбрались наружу и вытащили чемодан и теперь очумело оглядывались по сторонам и хлопали по плечу Шерифа — а последним вылез Макс. Когда же, наконец, мы открыли дверцу нашего автобуса, нам показалось, что ничего более желанного за последние дни с нами не происходило. Только тот, кому довелось хоть немного пожить на колесах, поймет, о чем я говорю.