Колеса ужаса
Шрифт:
— Больно, Малыш? Оцарапался?
Малыш с криком побежал по деревне. Последним, что мы услышали, было:
— В дрянную компанию я попал! Ни одного честного друга. Но погодите, я еще до него доберусь!
Как-то мы лежали в одном из домов, пили водку и курили махорку.
— Я слышал, в Белой Церкви есть полевой публичный дом, — задумчиво объявил Бауэр.
Порта подскочил, поперхнулся махорочным дымом и закашлялся.
— И ты говоришь об этом только сейчас? Скрывать такие сведения — государственная измена! Для меня это самое место. Мне годятся все
Плутон поинтересовался, откуда Бауэр об этом узнал.
— От одного знакомого санитара. Он служит в полевом госпитале в Белой Церкви. Говорит, это первоклассная конюшня, полно французских и немецких кобыл.
— О Господи, — воскликнул Порта, — как приятно звучит! Наконец-то я слышу то, что меня волнует. Надоело иметь дело с женщинами по радио, когда в десять вечера какая-нибудь тупая корова горланит «Лили Марлен». Старик, быстро организуй пропуска.
Старик негромко засмеялся.
— На мое общество не рассчитывайте. Меня любовь на конвейере не привлекает.
— Тебя никто не неволит, — дружелюбно сказал Порта. — Шлюхи зарабатывают достаточно и без твоих денег. Я возьму какую-нибудь по меньшей мере на двенадцать часов. Ты поедешь, — обратился он к Легионеру. Потом внезапно смутился и добавил: — Извини, дружище.
Легионер лишь засмеялся.
— Поеду с целью изучения. Я давно мечтал открыть публичный дом в Марокко. Военный опыт пригодится. Я никогда не бывал в немецком борделе. Побывать там наверняка будет поучительно. Ты не против, если я буду наблюдать за тобой во время дела?
— Нисколько, — ответил Порта. — Но тебе придется платить десять процентов цены.
— Не возражаете, если я поеду? — спросил Малыш.
— Поезжай, — великодушно ответили Порта и Легионер.
Старик пошел в канцелярию попытаться раздобыть пропуска.
Через час мы ехали в грузовике. Порта прихватил больше двадцати порнографических журналов и штудировал их, чтобы как следует подготовиться.
Возле борделя стоял полевой жандарм с полумесяцем «охотников за головами» на свисавшей с шеи цепочке [43] и указывал путь. За дверью сидел другой, он взял с нас деньги. Потом всех направили к унтер-офицеру медицинской службы, тот проверил нас на венерические болезни.
43
Имеется в виду горжет в форме полумесяца; их носили на шее фельджандармы — полицейские вермахта, которых на фронте называли «охотниками за головами». — Примеч. ред.
Когда все кончилось, Порта был вне себя от радости.
— О, папочка собирается поработать. Кто знает, когда еще выпадет такой шанс.
Малыш сиял. Объявил, что будет трудиться в поте лица, пока его не вытащат за ноги.
— Дородная шлюха и пуля в башку, тогда ты умрешь счастливым, — пропел он.
У Порты было при себе две бутылки водки.
— Для дезинфекции, — объяснил он. — Кто знает, что там происходило до тебя.
Жандарм у двери вышвырнул какого-то солдатика и крикнул ему вслед учительским голосом:
— Исчезни, сопляк, пока не отправил тебя в кутузку! Дети до восемнадцати лет не допускаются.
Как ни странно, солдатам младше восемнадцати лет не дозволялось иметь никаких дел с женщинами, пить и курить: нарушения строго карались. Но дозволялось убивать и быть убитыми в бою с так называемым противником. Отечество иногда бывает странно разборчивым.
Плутон с Малышом ворвались внутрь. Малыш отталкивал всех солдат в комнатах ожидания и коридорах. Какой-то артиллерийский унтер-офицер заворчал. Малыш саданул его кулаком по черепу, и тот, крякнув, рухнул на пол.
— Дорогу Двадцать седьмому полку убийц и поджигателей! — заорал Порта. — Давайте сюда девиц. Хотим посмотреть товар!
Жандарм крикнул:
— Тихо, не то вылетишь отсюда!
Малыш угрожающе посмотрел на него. Жандарм благоразумно попятился от двухметрового гиганта.
Дверь в гостиную, или, как называли ее пожилые «мамочки», приемную, со стуком распахнулась. Там сидело около десяти женщин от двадцати до пятидесяти лет, одетых в самое соблазнительные наряды — от вечерних платьев с глубоким декольте до прозрачных трусиков и лифчиков. Они были готовы принять изголодавшуюся по любви толпу в тяжелых сапогах.
Порта буквально рухнул на колени темноволосой красавицы в голубом белье. Всунул ей между губ горлышко водочной бутылки и обольстительно спросил:
— Ну, мое сокровище, погреемся в постельке?
Через две минуты они скрылись.
Плутон восторженно бросился к толстухе — она была, сказал он, его идеалом.
Малыш остался стоять посреди комнаты, переводя взгляд с одной женщины на другую. Он никак не мог выбрать! В результате всех разобрали. Тут он заревел:
— Воры, грабители, ублюдки! А мне? Клянусь дьяволом, я хочу шлюху!
Одна из «мамочек» попыталась успокоить этого громадного бандита. Он схватил эту впечатляющую даму и крикнул:
— Ты шлюха? Ну, так пошли, Малыш приехал. Это дом удовольствия, а не проповедей!
«Мамочка» стала громко звать на помощь, когда Малыш принялся сдирать с нее вечернее платье. Появилась еще одна, но Малыш обезумел. Наполовину сорвав платье с первой, он ухватил обеих наперевес под каждую руку и направился к двери, за которой скрылись остальные. Женщины, суча ногами и крича, пытались вырваться, но тщетно.
— Не пытайтесь обманом лишить Малыша того, за чем он приехал. Купил я вас или нет? Отвечайте!
И с двумя кричащими женщинами затопал вверх по ступенькам.
— Тихо, девочки! Я хочу только того, что мне положено!
Он пинком распахнул дверь первой комнаты, но там лежал Порта с темноволосой красавицей. В следующей Плутон и Штеге разыгрывали безумную пьесу с двумя громогласными женщинами.
Малыш выругался и стал пытать счастья дальше по коридору. Все комнаты были заняты! Он поднялся на второй этаж. Первая комната, в которую вломился, была занята зенитчиком.